Он слегка ударил себя по щеке: это процедура была привычной для него. Раза два на день он бил себя по лицу, чтобы не унывать. Уныние и одиночество. Вот кто были его настоящими друзьями. С последним он смирился, но с первым пытался бороться. Он вечно напоминал себе, ради чего живёт и продолжает своё дело: для Лили.

Ныне покойная жена пекаря покинула его десять лет назад. Суровый вирус прихватил с собой немало людей в столько небольшом городке как Болонджи. Как бы не сопротивлялась, как бы не верила Лили в медицину, но спасти её таки никто не смог. Года уносили любую память о ней. Старик держался ту единственную нить, что у него осталась, крепко, не отпуская. Почему-то он запомнил её волосы пшеничного цвета, и их запах: они пахли миндалем. Эти жизнелюбивые голубые глаза. Самые теплые моменты с ней.

– Где же ты моя, Лили? – задавал он себе этот вопрос каждое утро. А в ответ всегда раздавалась тишина.

Он мирно наблюдал за часами в ожидании пяти часов утра. Когда же минутная стрелка достигла двенадцати, а часовая пяти, пекарь ударил по матрасу и, оттолкнувшись от него, встал. Он выгнулся, будто кошка под его окном. Донесся неприятный звук хруста костей, как напоминание о возрасте.

Комната была идеально чиста, что и не догадаешься, что в этом доме живёт холостяк. Бумаги на столе были уложены в стопку, на полу стояла урна, в которой не было ни единой бумажки. Комнатушка была на чердаке и имела небольшую высоту, но рост старика позволял ему спокойно жить здесь. Через прямоугольное не занавешенное окно виднелись крыши соседних домов. Под ним сидел черный кот, который был, пожалуй, самым частым гостем пекаря.

Посмотрев на кота, старик улыбнулся и подошёл к окну. Открыв его, он впустил питомца. На улице был легкий холодок, который был так по душе мужчине. Он высунул туловище из окна и вздохнул свежего воздуха. Каждый раз он испытывал необычное чувство: свободу. Казалось, он жил один в достаточно большом доме. Тогда почему он не чувствовал эту свободу? Ответа этому он не знал, но он всё пытался дотянуться до солнца, как Икар. Однако крылья обрезаны, а сам он камнем засел в этом доме.

Каким бы одиноким местом не было его жилище, дом – всегда Дом. Он оберегает тебя от внешних врагов. Он согревает тебя и твою душу в самые трудные минуты. Он ждёт тебя каждый день. Дом – это самое родное место на земле. И это понимал старый пекарь, а дети – нет. Отпуская их на волю, он знал, как же пусто и безжизненно звучали слова его сыновей и дочерей.

Он стоял на пороге дома, оперившись на дверную раму. Жена металась вокруг своего старшего сына, без конца спрашивая его, что он взял и не взял, забыл ли он что-нибудь. А парень лишь презрительно вздыхал, не хотя отвечал на вопросы своей матери:

– Я всё взял и ничего не забыл, матушка, – закончил Оливер, поглядывая на наручные часы, которые подарил ему пекарь на его 16-тилетие.

– Ох, Оли, я же любя, – выдохнула маленькая женщина и потянулась поцеловать своего сына, но тот увильнул от её объятий. Жена немного осела и помрачнела.

– Мне не три года, – оправдывался парень. – К тому, я же вернусь домой. Кому-то же нужно продолжать твое дело. Верно?

– Верно, сынок. Верно.

Он же не желал покидать свой родной дом, когда была возможность. Почему же была?! Она и сейчас есть. Старик в любой момент может собрать вещи в чемодан, который так и не использовал, и бросить это место. Вопрос в этом случае всегда стоял иначе: что станет с его Домом, когда его время подойдет к концу?

Ведь никто из детей не сдержал обещаний, никто не вернулся. А пламя надежды, поддерживаемое письмами дочерей, однажды погаснет. Что станет с ним? Он даст волю тем темным мыслям одиночества, вкусит всю горечь жизни и осознание этой боли станет его последним мигом. Но до этого ещё далеко: письма приходят в срок, покупателей меньше не становится, а сосед заглядывает к нему чуть ли не каждый день.