А вот и завершение этого маленького сюжетца в письме от 17/ХП-40г.:

Из Прокуратуры получен отказ в пересмотре дела. Тогда же я подал заявление на имя т.Молотова, и через 3 дня получил ответ, что моё заявление переслано Прокурору СССР тов. Бочкову. С тех пор пока ничего нет…

Словом, сказка про белого бычка для взрослых. Но ведь и свободы письменно обращаться к сильным мира сего у вольных граждан тоже никто не отнимал. Впрочем, кажется, то была едва ли не единственная свобода, которой реально могли пользоваться в эту пору советские люди…

Но довольно унылой прозы, тем более что не ею живёт в эти годы Юра Зегрже, а если и живёт, то вполглаза или, как говорится, вполуха. Другие стремления и заботы мощно влекут его в свой круговорот, вытесняя куда-то на периферию сознания рубцы и шрамы недавней семейной катастрофы.

УССР, Сталинская обл., Будённовский р-н,

станица Будённовка / на Мариупольщине/.

Овцесовхоз им.Розы Люксембург (2-я ферма, 16-я отара).

16/V-40г. Дорогая Кнопочка!

Ты уж, наверное, беспокоишься, что нет писем. Но мы живём в степи, в домике чабана, и оказии на Будённовку здесь редки, так что возможность отправлять письма бывает не чаще, чем раз в шестидневку.

Здесь чертовски хорошо. День мы с Сашкой проводим примерно так. Встаем в 6 утра, делаем зарядку, обливаемся холодной водой, завтракаем (молоко с хлебом или молочная лапша или жареная баранина плюс чай) и идем на кошару (в загон) взвешивать ягнят. Мы их вешаем, метим, сегодня помогали кастрировать и сами немного кастрировали. Провозившись с этим делом часиков до 10-11-ти, садимся обрабатывать цифровой материал. Часа в два закусываем (большая кружка молока, хлеб и яйца), затем берём учебники и отправляемся в степь. Там выбираем балочку покрасивей и, расположившись где-нибудь на солнышке, читаем, с небольшими перерывами, до самого заката – часов до 8-9-ти. Возвращаемся, вечеряем (это ужин = обед: борщ или молочная лапша, варенец, чай) и часов в 10-11 заваливаемся спать.

От такой жизни я уже прибавил 2 кило, напился молока и выспался на целый год вперёд. Работа очень интересная, и я многому научился в области практического овцеводства. 8/V1 планирую быть в Москве и со свежими силами приступить к сдаче оставшихся 3-х экзаменов.

Будь здорова, береги себя и не мотайся лишнее.

Крепко целую. Твой Юра.

Не правда ли, что-то очень знакомое проглядывает сквозь тесные карандашные строчки этой стандартной жёлтенькой открытки с непременной работницей в косынке на обратной адресной стороне, там где марка. Ну конечно:

Нас утро встречает прохладой,

Нас ветром встречает река.

Кудрявая, что ж ты не рада

Веселому пенью гудка.

То самое настроение, что пронизывает ликующий гимн, сочиненный несколькими годами ранее молодыми Митей Шостаковичем и Борей Корниловым. Только вместо пенья гудка дружное блеяние 16-й овечьей отары. А в остальном: «Здесь чертовски хорошо… От такой жизни я уже прибавил два кило. Многому научился в области практического овцеводства…» Да и в самом деле, разве не прекрасна жизнь, когда тебе двадцать один, а сил и здоровья через край, и все твои главные свершения ещё впереди?

«Радость ожидания» – так определил это окрыленное состояние юной души Борис Балтер. И пусть порушена семья и бесследно сгинул отец. Пусть теснота и скученность 10-метровой комнатки, где негде даже поставить письменного стола для занятий. Пусть трудный и скудный быт, питание в столовках («дома готовим только по выходным») и очереди за молоком, в которых некогда да и жаль времени стоять – напиться его на год вперёд можно и во время летней практики в овцесовхозе. Но разве в состоянии все эти большие и малые огорчения убить эту ни с чем не сравнимую радость, это волнующее чувство приобщённости к чему-то главному в жизни, в особенности, когда твои собственные интересы и увлечения чудесным образом сплетаются с интересами и нуждами живущей в том же напряженном ритме огромной и могучей страны.