Замигала «аварийка». Виталий шёл назад, продолжая утопать в снегу.

– Что это? – спросил Вадим, и сам себе показался глупцом всех времён и народов.

Виталий невесело ухмыльнулся.

– Деревня, видимо. Тут таких мы уж десять штук проехали. Как это называется? Не пережитки урбанизации, а как?..

– Понятия не имею, – ответил Вадим, наморщив лоб. – Может, у них есть телефон? Или зарядка?

Виталий кивнул.

– Уверен, что каждый там будет рад дать тебе не только телефон, но и денег на проезд. Ведь все мы знаем…

– Может, у них есть трактор. Или хотя бы конь. – Продолжал рассуждать Вадим. – Надо бы сходить. Признакомиться. Может, помогут чем-нибудь.

– Если хочешь – иди, – буркнул Виталий. – И возьми бутылку с собой, быстрее договоришься…

Вадим подумал, что это всё очень глупо, но всё же решил последовать этому совету. Он полез в фургон, вскрыл один из ящиков – самый ближний, и достал бутылку водки с серебристой этикеткой.

– Нам, кстати, влетит теперь, – гундосил водитель где-то рядом. – Мы должны будем

из своего кармана теперь заплатить за этот ящик…

– Об этом потом.

Вадим пошёл по направлению к видимой деревне, проваливаясь в снег. Это было крайне неприятное чувство – щиколотки его сразу отчаянно заныли, как только горсти холодного порошка засыпались ему в ботинки. Он сжал губы, чтобы подавить эмоции, готовые вырваться наружу, и медленно продолжил путь. Шаг за шагом, он приближался к забору, чувствуя всем телом пронизывающий ветер, от которого не спасала ни его обтягивающая шапочка, ни пальтишко. Руки противно защипали. Но Вадим всё равно шёл дальше, выдыхая клубами пар, продолжая зачерпывать снег обувью. Лицо его – белощёкое, гладковыбритое – стало замерзать с каждым шагом всё сильнее.

Через какое-то время он наткнулся на забор – на шершавые заснеженные жерди, полусгнившие. Парень аккуратно начал перелезать через него, стараясь не соскользнуться и не разломать тут ничего, одной рукой продолжая удерживать бутылку.

Как только он спрыгнул опять на снег, он услышал отдалённый лай. И этот звук не напугал его, а наоборот дал понять, что здесь он не один, так сказать, разогнал одиночество.

Вадим был убеждённым атеистом, потому темнота его вообще не пугала. Может, пугала она только тем, что в ней мог оказаться маньяк, стая голоднющих бродячих собак или автомобиль с выключенными фарами и отказавшими тормозами. Он не боялся того, что из-за угла на него могла выпрыгнуть какая-нибудь монстрятина…

Снега на деревенской улице было куда меньше, чем в поле, но следов он не заметил – всё замело. Избы выглядели этим зимним вечером чёрно-серыми срубами с тёмными окнами и скособочившимися воротами. Высотный столб он увидел один только, да и тот с оборванными высоковольтными проводами. То ли ветер их оборвал, то ли за неуплату отключили…

Но некоторые окошки и действительно были с огоньками – стало быть, в избах горели свечи. Или, быть может, фонари на батарейках. Было таких окошек не очень много – несколько штук на всю улицу.

Немного повертевшись по сторонам, подбирая слова, с которыми он может начать диалог с деревенскими жителями, он направился к ближайшему дому с огоньком в оконце. В какой-то момент он даже испытал невероятное чувство стыда за бутылку в руке – он что, действительно её взял?! Деревенские могли и обидеться на такой подарок…

Ну, там видно будет. Он аккуратно постучал в стекло свободной рукой, чтобы не переполошить жильцов. В какой-то момент Вадиму даже показалось, что он не чувствует пальцев руки – так те околели. Эх, горожанин…

Через несколько мгновений в окне появилась мужская физиономия – квадратнолицая, усато-бородатая. Глаза его рассмотреть не удалось.