«С моей стороны жестоко держать отца в неведении, – думал, Николай. – Но рисковать я не имею права. Старик в кругу друзей может похвастаться – такое за ним водится – и погубить все дело».

Словно угадав его мысли, Артур Готлибович демонстративно отставил чашку недопитого кофе, взял очки, книгу и вышел из комнаты, резко хлопнув дверью.

Ушли и Зина с Николаем. Они молча шли по Пушкинской улице, когда Николай неожиданно спросил:

– Помнишь, Зина, в тридцать седьмом я привозил Аню в Одессу рожать? Таково было ее желание, хотя в Туапсе сколько угодно опытных врачей…

– Как же, помню, – и, подумав, что Николай упрекает жену за каприз, добавила, как бы в ее оправдание: – Так ведь Аня ждала двойню, боялась…

Словно не слыша ее, Николай сказал:

– Ты меня тогда угощала мочеными яблоками… Помнишь? В подвале у вас стояла кадушка с антоновскими мочеными яблоками… Теперь на люке я видел сундук…

– Мало ли что там стояло! – обиделась за сестру Зинаида. – Теперь нечего держать в подвале, рухлядь всякая валяется…

– Послушай, Зина, а не могла бы ты привести этот подвал в порядок?

Зина остановилась и, переждав, пока их обогнал прохожий, спросила:

– Для чего это, Коля? – У нее и голос дрогнул от волнения.

Когда его готовили к заброске в Одессу, чекисты обсуждали с ним разные варианты легализации. Тогда они решили, что по прибытии в Одессу он отправится к Зине. Николай пошел к Юле Покалюхиной и не жалел об этом, но…

«Пришло время, – подумал он, – сказать Зине правду».

– У вас в подвале мы установим радиоприемник, будем принимать сводки Информбюро, – решился Николай. – Люди должны знать правду. Это поддержит их мужество, даст силы в борьбе.

– Что я могу сказать, Коля… Я тебя поцелую… – Она притянула к себе его голову и поцеловала в лоб сухими от волнения губами. Затем было двинулась вперед, но вернулась к нему и сказала: – У меня на сердце, Коля, словно праздник какой…

Он долго стоял и смотрел Зине вслед, пока она не скрылась, затем свернул на Большую Арнаутскую.

Юля на кухне варила кофе.

Николай вошел в комнату. Перебирая на ее столе книги, учебники по анатомии и педиатрии, он наткнулся на тонкую клеенчатую тетрадь с конспектом по… богословию!

Юля на подносе внесла кофейник и две чашки.

– Что это? – спросил он, показывая клеенчатую тетрадь.

– Запись лекций. В институте не ставят зачета в книжку по основным дисциплинам, если нет отметки по богословию.

Пропуская сквозь пальцы страницы тетради, исписанные убористым почерком Юлии, в раздумье он сказал:

– Интересно… Очень интересно… – И неожиданно: – Юля, ты можешь отдать мне эту тетрадь?

– Возьми. Ты решил заняться богословием? – не без иронии спросила Юля.

– Ты угадала, – ответил он серьезно. – У меня к тебе два поручения. Первое: у вас в институтской библиотеке есть подшивка «Одесской газеты»?

– Никогда над этим не задумывалась. Думаю, что есть.

– Посмотри номера за октябрь прошлого года, найди репортаж о банкете в честь годовщины со дня оккупации Одессы и выпиши, слово в слово, выступление инженера Петелина Бориса Васильевича.

– Петелина Бориса Васильевича, – закрыв глаза, повторила Юля. – Так, второе?

– Достань в лаборатории института десятипроцентный раствор желтой кровяной соли.

– Сколько?

– Кубиков двадцать пять – тридцать.

– Хорошо. Это все?

– Все.

– Тогда у меня для тебя есть новость! Я добыла сводку Совинформбюро! – Юля положила перед ним листок, вырванный из блокнота.

Николай взглянул на сводку, пододвинул к себе пепельницу и сжег бумагу.

– Где же ты добыла, как ты говоришь, эту сводку? – Он взял чашку и слушал ее, прихлебывая кофе.

– У меня есть знакомая – студентка мединститута Аня Осика. Ее дядя, местный немец, открыл мыловаренный завод. Живут они – угол Рождественского переулка и Новосельской. У них в доме с разрешения коменданта радиоприемник. Осика любит гадать на картах. Я зашла к ней погадать. Как водится, вышла мне дорога через казенный дом, а на сердце лег червонный король и много-много денег и счастья. Словом, Осика в своем репертуаре. Когда подошло время, я напросилась на кофе. Аня ушла заниматься хозяйством, а я включила приемник. Успела прослушать сводку и к ее приходу переключить на Берлин. Духовой оркестр, марши, хриплые крики… «Как ты можешь слушать такое?!» – возмутилась Аня и выключила приемник. Я пришла домой и по памяти записала…