– Ты уже пришла? – спросил Севак, стоя в проходе. – что-то случилось?

– Нет… – я перевела дыхание и начала дышать носом. – Всё хорошо.

– Я вижу. Ты марафон бежала? – Ничего не ответила, поднялась с пола и, сняв обувь, зашла к себе в комнату.

Тем временем Лили, вернувшись домой, застала стоящую на кухне Карину, которая прикусывала нижнюю губу и выглядывала из окна. Лилит тихонечко подошла к сестре и стала наблюдать через её плечо за происходившим на улице. Там она увидела, как те двое парней шли за мной. Я успела забежать в подъезд, а молодые люди повернулись и посмотрели в сторону Карины.

– Чёрт! – выругалась Карина, и развернувшись, схватилась за сердце от испуга. – Ой… Ты… ты давно здесь? – подбирала слова девушка.

– Достаточно, чтобы понять, что происходит, – смотря с укоризненным взглядом на сестру, произнесла Лилит. Карина поменялась в лице: её смуглое личико заметно побледнело, а светло—карие глаза забегали по кухонной мебели.

«Неужели она все знает? – с испугом подумала брюнетка. – Нужно не показывать страх, притворюсь, что не понимаю, о чём она, и выясню, что она знает».

Но Лилит не стала продолжать разговор, лишь отвернулась и вышла из кухни. Мысли о том, что кто—то знает о её планах, не давали Карине покоя. Она желала как можно скорее избавиться от своей двоюродной сестры – Нарминэ.

«Божий одуванчик, который таковым не является. Почему же тебя все так любят?!»

Через два дня должен был состояться день рождения Лилит и Нарминэ. Вспомнив об этом, Карина подумала, что это будет отличным поводом для хорошего плана.

«Этот день будет её последним», – подумала девушка, злорадно улыбнувшись. Тем временем, пока Карина продумывала план, я ходила по дому в поиске своей заколки—бантика.

– Севак, ты не видел мою заколку? – зайдя в гостиную, спросила у четвероюродного брата. – Она такая маленькая с изображением бантика.

Взглянув на Севака, я увидела, как он стоял на стуле и смотрел на меня испуганными глазами.

– Всё в порядке? – недоумевая, интересуюсь я.

– Да, да, всё хорошо… – сказал он, пока его глаза бегали по комнате в поисках чего—то. – Заколку? Нет, не видел. Посмотри в ванной, может, там забыла.

– Ладно, – я отправилась в уборную. Внезапно дверь закрылась и послышался щелчок. Не понимая, в чём дело, я взялась за ручку и потянула её, но дверь оказалась заперта.

– Севак! Севак! – начала звать его я, хлопая ладонями по двери. – Севак! Тут дверь захлопнулась, открой мне!

– Прости, Нармин, но это ради твоего блага, – произнёс Севак за дверью. – Прости… – еле слышно прошептал он, но я услышала. Я продолжала стучать, просить открыть дверь, но никто не отвечал. Дальше я услышала шаги, звук ключей и захлопнувшейся двери.

– Просто прекрасно, – слёзы жгли глаза, а кровь прильнула к щекам, отчего те стали красными. Я не понимала, чем было вызвано такое поведение Севака и за что он извинялся: за то, что запер меня, или за что-то другое?

«Пора включать мозг и думать о том, что творится в моей жизни. Ничего не происходит по плану, не происходит так, как ты хочешь, и тем более так, как написано в Библии», – подсказал разум умную вещь.

Облокотившись о дверь, я скатилась по ней вниз и начала думать. Думать и думать. Я начала прокручивать в голове все свои мысли, которые скопились у меня за мои пятнадцать лет, и все события. Перед глазами самой первой картиной встал тот день в зоопарке, когда мы были ещё совсем маленькими, и Каринэ впервые посмотрела на меня с невероятной ненавистью, на какую только была способна в столь юном возрасте. Сейчас она уже взрослая, ей уже девятнадцать, но её ненависть не исчезла.