– В уфологии, правильнее, извините, господин ученый, – вылетело у Петрова.

– Еще одно доказательство, что Петров вернулся с того света, – обрадовался Рылов. – Откуда бы ему знать об этой науке. На скотном дворе тогда еще работал.

– Работать-то работал, – подхватил Кузьмич, – а пол скотины путал, его и надули: вместо козы козла продали с яйцами не меньше ее вымени, ха – ха – ха.

– Ты, Кузьмич, я вижу, уже хлебнул слегка своей огненной водички.

– А как же, за встречу: обмыли воскрешение Ивана. Не часто такое бывает, на моей памяти было лишь однова. Это когда Лысуха в могиле ожила. Почему ожила, никто не знает.

– Почему, почему? А потому, что Афанасий много водки выпил и не засыпал могилу в тот день. Жили они где? В дальнем загоне, ожила бы, поговаривали потом, что она крепко спала. Афанасий говорил, что одну рюмку всего-то выпила.

– Причину ожития тоже доказывать надо, тут много есть недомолвок и лишних убеждений, такое особливо часто бывает у компьютерных ученых. Не обижайся, я не имел в виду тебя, ты у нас телескопный. Поэтому и пришли к тебе, чтобы поговорить с умным человеком, побывавшим на Марсе. Хотя я такого не слышал, потому что безграмотный, и, может, кто еще летал туда, мне это пока неведомо, хотя нахожусь к планете ближе вас всех.

– А почему, – извините, господин Рылов, у вас вокруг дома насыпано много песка?

– Значит ты, Петров еще не бывал на Марсе. Там есть пустыни, и песок напоминает мне планету. Иногда так увлекаюсь, что ищу в нем живые существа, песо везде одинаков – и по натуре, и по цвету.

– С этим трудно не согласиться, но на Марсе я побывал, и там песок больше не кучками рассыпан, как у вашего дома, а большими валами. А вот о каменной голове идола вы правильно сказали: она живая. Я разговаривал с ней, и что интересно, по – русски. Значит мы потомки марсиан, а вот как оказались на Земле, забыл его спросить. Но ничего, с такими энтузиастами уфологии, как вы, мы все узнаем и везде обязательно побываем. – Петрову показалось, что их новый собеседник просто сошел с ума, и ему стало неловко от пришедшей мысли, – А у вас что, есть и научные труды?

– О, это мой конек. Смотрю в телескоп и пишу, что вижу, поэтому все достоверно, все натурально и доказательно. Без всяких там выдумок и умозаключений. Вот такие труды и выкладываю в Интернете. Ох, какие бывают комментарии. Хочешь, Иван, зачитаю их

– Нет, спасибо, у меня, к сожалению, мало времени, в следующий раз обязательно зачитаете их мне.

– А сколько восторженности и признательности в них. Некоторые даже спрашивали: не видел ли я на Марсе Аэлиту. А что я отвечу? Пока еще не видел, ищу каждодневно. Некто в камнях прыгнул, но ведь Аэлита не животное, тем более не коза. Тут и доказывать не надо. Я Толстого читал.

– Спасибо, спасибо, господин Рылов, успехов вам в таком нужном и ответственном деле, каким является поиск неземной жизни, тем более в Солнечной системе.

– Как ты, Ваня, поумнел после смерти, и как я рад этому. Заходи, побеседуем. Двое теперь в Выселках людей, взаимопонимающих друг друга.

– Обязательно загляну к вам на днях, – пообещал Петров.

Когда Иван и Кузьмич отошли от дома марсианина, порыв ветра поднял тучу песка, потревоженного марсианином Рыловым. Он уже завел миниатюрный трактор и начал сдвигать одну к другой его разбросанные кучки. Донеслось шуршание песка о железное ведро, которым заслоняла лицо идущая по улице женщина. Дородная, с волной волос из – под платка, именно о таких раньше говорили, как пава. Она погрозила кулаком дому Рылова и сказала в сердцах:

– Ты хоть, Кузьмич, инопланетянином не стань на своей колокольне. И сейчас уже оттуда сивухой несет, – и с улыбкой добавила, – станешь венерианцем, зажжешь какую-нибудь домну, сгорим на хрен.