За мной он так не бегал…

Я зашла в квартиру и плотно закрыла за собой дверь. Хотела и ребенка оставить за дверью, но рука дрогнула. Он ведь еще такой маленький и ни в чем не виноват, а на улице уже зима и в подъезде хоть и топят, но полы холодные. 

Люльку с ребенком я поставила на журнальный столик в гостинной. Сама села напротив. Малыш вдруг раскрыл глаза и время застыло. Мы рассматривали друг друга. Мальчик, кажется, Ваня, изучал мое лицо так внимательно и долго, что я невольно залюбовалась ребенком. Надо же, такой маленький, а уже смышленый. Впрочем, от Матвея вряд ли родился бы другой. Только такой – идеальный.

– Ай! – требовательно поднял свою ручку малыш и потянулся ко мне.

Я не сразу разобрала, что он говорит “дай”. А к чему малыш тянется, поняла лишь взяв его на руки. Мальчик тут же вцепился в прядь моих волос и радостно засмеялся.

Я же не понимала, что творю. Зачем я вообще беру его на руки, смотрю на него, играю с ним? Я, что, мазохистка? Руки затряслись, а Ваня выгнулся дугой, показывая, как ему неудобно в комбинезоне. 

Ребенок оказался неожиданно сильным и тяжелым, и я чуть не выронила его из рук. Лишь в последний момент удержала, крепко прижав к себе. В нос ударил нежный запах детской присыпки, и слезы сорвались с моих глаз.

Я вспомнила, как этим летом завела с мужем разговор о декрете. Подошел срок убирать спираль и мне казалось, что мы уже готовы, что надобности в контрацептивах больше нет.

Я ошиблась. Матвей считал иначе:

– Ты только первый год как стала завучем. Какой декрет, котенок? Ты ведь хотела строить карьеру. Нам некуда спешить. Мы еще молоды.

– Просто в этом году мне принимать классное руководство и тогда еще целых четыре года придется ждать, пока я выпущу класс.

Я растерянно смотрела на мужа, надеясь, что после такого довода он изменит решение, но Матвей довольно улыбнулся:

– Вот и чудесно. Четыре года быстро пролетят, а мы успеем подготовиться: выплатим ипотеку, закроем кредит по твоей машине, сделаем ремонт, подготовим детскую. Кать, и с детьми особо не попутешествуешь, а мы ведь хотели поездить по Европе.

В словах Матвея был резон. Более того, они казались мне логичными и рациональными, а теперь, глядя на этого ребенка, я поняла истинную причину отказа. Двоих детей одновременно Матвей бы не осилил. Особенно если учесть, что я уйду в декрет, а любовнице нужно снимать жилье и работать она тоже не будет. 

Как же мне хотелось возненавидеть этого малыша, но не получалось. Руки сами расстегнули комбинизон и вытащили мальчика из душного кокона.

Ребенок, ощутив свободу, радостно заерзал на руках и теперь счастливо слюнявил мою кофту, продолжая дергать за волосы.

Странно, но я не чувствовала раздражения и даже не думала о муже. Моя пытка была куда изощреннее – я представляла, каким бы мог стать наш с Матвеем ребенок. Всего-то и стоило смолчать. Вытащить спираль и не сказать. Или настоять на своем – закатить истерику, но, видно, слишком хорошие книги я в детстве читала. Подобное поведение мне казалось недопустимым, а делать что-то за спиной мужа – низко и подло.

Зато Матвей так не считал. Я тяжело вздохнула и попыталась усадить ребенку в люльку. Хватит. Он чужой и ненужный мне. Плод предательства. У него есть его мама и Матвей. Пусть они о нем заботятся. Не я.

2. Глава 2

Матвей

–  Аня! –  бежал следом, стараясь не упасть и не потерять по дороге тапок. –  Стой, подожди!

Девушка замешкалась у двери, нажимая на кнопку домофона, и я успел, поймал ее, крепко схватив за плечи.

–  Стой! –  повторил я, поворачивая к себе эту дуреху. –  Ну что ты делаешь, Ань? Как Ванька без тебя? Ты ведь его мама, он тебя любит. Ты единственный родной и незаменимый человек для него на всей планете.