– Нет, если он поймает тебя, то убьёт. Меня он никогда не колотил так жестоко, как тебя. Да и я, наверное, смогу как-нибудь отговориться.

– Всё равно это плохая идея.

– Знаю. Если есть идея получше, говори.

Но у брата никаких идей не было, поэтому они в смешанных чувствах наблюдали, как дядюшка постепенно хмелеет. Была уже глубокая ночь, когда трактирщик наконец упал в постель. Айрин, следовавшая за ним на безопасном расстоянии, с ужасом услышала, как тот, едва стоя на ногах, тщательно запирает дверь изнутри.

Следующим утром Айрин недовольно, но старательно вычищала пивную, когда в зал нагрянул один из работников мукомола Ульхера и мрачно сообщил, что самая младшая внучка мукомола тоже заразилась. Плохие новости следовали одна за другой: дохли телята, лошадей забивали, потом стало известно, что подмастерье сапожника Золла заболел. Немного позже Айрин узнала, что жена кузнеца Рамольда слегла из-за лихорадки, а престарелый отец крестьянина Лама при смерти. Она чувствовала, как на Хальмат опускается парализующий страх. Лишь вахмистр Хуфтинг мрачно шагал взад-вперёд по улице и время от времени вытаскивал меч, словно им можно было обратить чуму в бегство.

– Боги знают, это всё болезнь и проклятие, – угрюмо пробурчала Грит. – Она настигает что зверя, что человека. Теперь, похоже, сбывается то, что предвещала столько лет старая Нурра. В Хальмат пришёл повелитель ведьм.

– Вряд ли он сам, – возразила Айрин. – Но, может, здесь побывала его служанка.

Грит покачала головой:

– Что тебе сделала благородная дама, что ты её подозреваешь? Никогда я не встречала более любезной гостьи, да ещё и благородных кровей.

Айрин понемногу охватывало отчаяние: казалось, никто, кроме неё, не хотел признавать, что эта чужеземка вела себя странно.

– Хватит начищать полы, – бросил дядюшка, появившись к обеду в пивной. Взгляд у него был стеклянный. – Пока в деревне бушует колдовская чума, никто не придёт.

– Видят боги, я всё же надеюсь, что это не чума! – воскликнула Грит.

– Глупая баба, а что по-твоему? Разве Лель не говорил тебе, что у нас сдохла последняя корова, да и коз скоро не останется? Идите и приведите в порядок сукно. Нам скоро понадобятся траурные одежды.

И ушёл в подвал.

– Давай закончим с полами, а о сукне пока думать не будем, – прошептала Грит.

Но Айрин бросила щётку и тряпку и помчалась в спальню дядюшки. Комната вновь была заперта. Айрин поспешила назад и едва взялась за работу, как Гренер Стаак вернулся, неся два больших жбана с водкой. Трактирщик плюхнулся на стул, открыл первый жбан и сделал большой глоток, затем отставил посудину и прогремел:

– Несносные бабы, что я сказал о сукне?!

Грит сделала знак Айрин, и они направились в кладовую, где хранилось хорошее сукно.

– У кого работы нет, везде её ищет, – пробурчала Грит, просматривая серые траурные платья. – Все в отличном состоянии, почти новые. Да и обряды по старику Золлу были всего шесть месяцев назад, платья будут ещё впору. Разве что Барену, наверное, не подойдёт – сильно вымахал и стал косая сажень в плечах. – В ярости она бросила платье на ближнюю скамейку. – Грех мерить платье до чьей-то смерти. Непременно быть беде.

– Не наш это грех, а дядюшкин, ведь он ждёт не дождётся плохих новостей.

– Да, от года к году или даже день ото дня с ним всё тяжелее. А о чём вы недавно говорили с Нуррой?

– Лучше тебе не знать, Грит. Иначе ввяжешься в спор, который к тебе не относится.

– Вот как? Ну что ж, так и скажи, чтоб я не совала свой нос в ваши дела, – пробормотала служанка и принялась аккуратно складывать траурное облачение, которое до того так небрежно кинула на скамейку.