Путаясь в длинной сорочке, Ишмед стала подниматься по лестнице.

Вианда вошла в свою комнату, кое-как сняла с себя промокшую грязную одежду и, накинув халат, плюхнулась на постель, не разобрав ее, и закрыла глаза.

Перед глазами вертелись видения пережитых событий. Ей казалось, что она побывала в аду.

– Вианда… – в комнату без стука вошла мать. – Где ты была?

Вианда открыла глаза, и сердито нахмурилась.

Мать любила играть на публику, вот и сейчас она хорошо вошла в роль озабоченной матери. Бледный цвет лица придавал ей болезненный вид.

«На этот раз надавить на жалость тебе не удастся», – твердо решила Вианда.

Заметив, что ее вид не вызвал у дочери ожидаемой реакции, она решила сменить тактику.

– Я беспокоюсь о тебе. Куда-то уходишь, не предупреждаешь. В последнее время мы словно чужие…

«Ну, виноватой быть ты меня тоже не сможешь заставить»

Вслух это фразы она не сказала, решив, начнешь оправдываться, сделаешь себе только хуже.

– Ты в морг звонила? – холодно спросила Вианда.

– Разумеется! – мать театрально скосила к потолку глаза, изображая мученицу. – Куда я только не звонила!

– А зачем ты им звонила?

– Что значит зачем?

– Мама, ты совсем не доверяешь дочери? Неужели, делая хоть шаг за пределы дома, я непременно должна оказаться в морге? Ты ждешь этого?

– Что за бред ты несешь?

– Теперь ты считаешь меня ненормальной? Может мое место в психушке?

– С тобой бесполезно разговаривать!

– Я устала. Может, отложим разборки до утра?

– Утром к нам придут гости. Будь, пожалуйста, готова, – сказала мать тоном, не терпящим возражения.

– Что? Опять смотрины невесты? Я обещаю испортить им впечатление.

– Только попробуй, и я выгоню тебя из дома!

– А разве не это ты пытаешься сделать, предлагая меня всяким закомплексованным юнцам?

Мать возмущенно взмахнула руками.

– Я пытаюсь устроить твою жизнь, и слышу такое от собственной дочери! Я в лепешку расшибаюсь, а отцу твоему и дела нет! Ну, почему я одна несу этот крест?

– Свою жизнь я могу устроить и сама.

– Не надо! Ты без меня не способна на большее, чем пялиться на разукрашенных девиц в журналах.

– Я могу взглядом прожечь дыру в стене, хочешь увидеть?

– С тобой невозможно разговаривать! – гневно бросила мать и вышла.

Когда-то ее мать была красивой: светло-русые кудри по плечам, голубые глаза, вечная улыбка, стройная фигура, легкая походка… И только недавно она кардинально изменилась – это уже была не та госпожа – леди Нельсияр Бетта – Янсонская. Это был другой человек, словно все душевные недостатки пару лет назад решили проявить себя и разрослись до невероятных размеров. Порой, наблюдая за ней, Вианде становилось страшно.

– Наверно стоит когда-нибудь попробовать, – тихо произнесла Вианда после ухода матери.

Мысль о дыре в стене вызвала у нее грустную улыбку. Она закрыла глаза, и словно провалилась в сон без сновидений.

День до завтрака тянулся ужасно скучно. Новоиспеченный представитель в женихи казался Вианде обычным занудой, к тому же он был очень худ и, исходя из слов матери «очень чувствительный мальчик». Как выяснилось, кроме виртуальных игр его ничто не интересовало.

Как и следовало ожидать, за пять минут до подачи завтрака он по наущению родителей сделал ей предложение выйти за него замуж. Внимательно выслушав его взволнованную речь, во время которой он старательно избегал ее взгляда, она вздохнула, чем заставила юношу, наконец-то, посмотреть на нее, и твердо сказала: «Нет».

Неизвестно кто больше обрадовался окончанию нудной церемонии: Вианда или юноша – младший из семи детей семьи Чегато – Венсис, имя которого она забыла сразу, как только их представили друг другу.