У моих предков было много земли, и часть рощи заходила на участок. А у Абигаль она раскинулась за ветхим забором. Мы его даже обходить не стали. Перешли там, где он упал, и оказались в раю для любителей тихой охоты. Мне в глаза сразу бросились два крепких белых гриба и мухомор.

Но водились в лесу не только грибы…

Я присела, чтобы срезать красавчиков тупым ножом, и свалилась на задницу от неожиданности, когда из-за дерева прямо на нас выскочил здоровенный конь. Затормозил буквально в метре! Софи тоненько заверещала, Марк завопил баском, а я разозлилась и взвилась на ноги.

– Совсем ополоумел?! Смотри куда прёшь! Детей мне напугал! – выпалила я, даже не успев разглядеть того, кто той лошадью управляет.

– Это мой лес, – раздался сверху бархатный баритон. Он бы мог показаться приятным, если бы его хозяин говорил любезным тоном. Но нет. Хозяин нам был не рад. – Убирайтесь отсюда. Сколько раз повторять, чтобы не смели заходить на мою землю?

Я всё же подняла глаза на злобного мужчину и прищурилась, разглядывая его. Красивый, молодой – лет тридцать, может, с небольшим. Статный брюнет в военной форме смотрел на нас, как на грязь под ногами.

– Пойдёмте, дети, поищем сокровища у себя на земле. Дядя злой и жадный, – процедила я. – Ему жалко даже того, что выросло по воле Строгого Родителя. Никогда не будьте такими, как он. Марк, выложи грибы и возьми корзинку.

Я ухватила детей за руки и, гордо развернувшись, повела обратно за поваленный забор.

Мужчина на мой спич ничего не сказал. Я услышала лишь удалявшийся топот копыт. А вот Марк, когда мы оказались на своей территории, меня немного просветил:

– Это генерал Доминга Элмо, мам. Разве ты его не узнала? Он герой прошлой войны с тварями бездны и участвовал в подавлении последнего мятежа. Наверное, он нас из-за папы прогнал, – на последних словах у мальчишки дрогнул голос, и я, отпустив руку, погладила его по голове и прижала к своему боку.

Какой противный мужик этот генерал. Даже если он и держит зло на мёртвого мятежника, зачем переносить ненависть на его вдову и детей?

– Ничего, мой хороший. Обойдёмся без его любви. Ой, смотрите, это же щавель!

Я переключила внимание детей на собирательство, и вскоре они складывали в корзинку листики щавеля, а я рвала крапиву, обмотав руку дождевиком. Хорошо бы ещё раздобыть лука, яиц и картошки со сметаной, ну и мяса кусочек – получились бы чудесные кислые щи.

– Софи, смотри, детка, видишь сиреневые цветочки? Это мята, рви её листики.

– Мам, а откуда ты это знаешь? – задал вполне закономерный вопрос Марк.

Я совсем забылась и даже не подумала, что все эти годы рядом с детьми находилась совсем другая Абигаль. Когда я растила свою дочь Ксению, старалась ей никогда не врать. Даже на самые провокационные вопросы давала честные ответы. Разве что немного сглаживала острые углы и слова тщательно подбирала. Тут же выложить Марку правду не было никакой возможности. Я вздохнула.

– Сынок, я очень сильно болела и почти умерла. – Мальчик подбежал ко мне и, обняв, уткнулся в плечо. Я погладила его по спине и повторила то, что выдумала для Грес: – Когда я была между жизнью и смертью, ко мне явился Строгий Родитель и много всего рассказал и научил. Он отругал меня за то, что я раньше была слишком нерешительной, и велел мне стать другой ради вас. Вот я и стала. И про травы, грибы и ягоды тоже он мне рассказал, чтобы я больше никогда не была беспомощной.

– Значит, ты теперь точно не отдашь нас дяде Донато?

– Обещаю, что сделаю всё возможное и невозможное, чтобы вы остались со мной. А теперь знаешь что, сынок, – я отстранила мальчику и ласково заглянула ему в глаза, – пробегись под нашими деревьями и поищи гнёзда. В кустах на земле тоже смотри. Попробуем раздобыть яиц.