«Ты умеешь думать. Так начни прямо сейчас. Лассира нужна мне здесь. Я не могу услать ее на восток. Колдовать умеет твоя подруга – не забудь, у кого она училась. Кроме того, она фея. Еще вопрос, кто кого будет защищать в пути. Почему ответственная ты, а не Чер? Потому что таким как Чер нельзя давать власть, Рози. Он должен подчиняться, а не управлять. Если такие люди будут управлять, мир рухнет в бездну. Я тебя убедила, моя маленькая Ни’Кита, смертоносная черная змейка?»

Жа’нол провела по волосам ученицы, коснулась шеи, скользнула к груди. Разговор завершился в постели, как нередко случалось с хозяйкой. Но любовные ласки не придали Розали уверенности. Она продолжала умолять Жа’нол назначить ответственным кого-нибудь другого. Она была готова отправиться вслед за любимой подругой детства хоть на край света, но не руководить и не нести ответственность. Жа’нол надоело ее нытье.

«Ты еще не поняла, моя змейка? Это приказ, а не просьба. Я могу сколь угодно приводить тебе доводы, но раз они не действуют на тебя, я говорю прямо. Хочешь остаться ун-чу-лай – прекращай канючить и выполняй приказ. Выбирай, детка».

Такой была гладкокожая сексапильная мерканка: мягко стелет, жестко спать. Так Розали пришлось стать руководителем операции по транспортировке Эдеры и ее близнецов к Восточным Столбам.

За четыре дня поездки она успела тысячу триста раз пожалеть, что согласилась на предложение хозяйки. Надо было плюнуть на все, отговорить Эдеру слушать Жа’нол, остаться с ней в Кедари – как подруга и предлагала. Пусть ей никогда не стать ун-чу-лай и не играть в их игры.

Че и не думал таить от девушек свое вожделение к фее. На первом же привале он попытался неприкрыто облапить Эдеру – и получил оплеуху в полную фейскую силу. После этого он объявил Эдере войну. Че был не из тех, кто спускает женщине силу и превосходство. За это он ненавидел Жа’нол – за более высокий статус в иерархии Ун-Чу-Лай и право отдавать приказы. За это же возненавидел Розали, когда она возглавила их маленькую команду.

Он отыгрывался на ней как мог. Фея оставалась недосягаемой, зато Розали никуда не делась. Днем она была командиром, ночью – бесправной рабыней. Раньше, в доме Жа’нол, он лишь играл, забавлялся с нею. Теперь его ярость и агрессия стали настоящими. Его пощечины, игры с ножом, связывания и обездвиживания приобрели новый оттенок. Теперь девушке было по-настоящему страшно за свою жизнь.

Каждую ночь путники снимали две комнаты в трактире, одну – для Эдеры с детьми, другую – для Че и Розали. В первую стоянку Эдера не сомневалась, что подруга переночует с ней. Когда до нее дошло, что та спит с белобрысым маньяком, она ошалела.

«Рози, ты это всерьез?! Ты с ним?! Как ты можешь? Посмотри на него, он ведь ненормальный! Убийца и псих!»

Розали обозлилась.

«Ой-ой, кто читает мне нотации? Посмотри лучше на себя, Эдди. Разве отец твоих детей – не убийца? Есть ли на Ремидее тот, кто больше заслуживает этого слова?»

У Эдеры задрожали губы.

«Ты стала жестокой, Рози. Твои ун-чу-лай научили тебя?»

«Прости, Эдди… Я не хотела тебя обидеть…»

Она хотела обнять подругу, но Эдера оттолкнула ее, скользнула в спальню и громко хлопнула дверью. Больше она не сказала Рози о Че ни слова за всю дорогу. С Че она вообще не разговаривала после его приставаний, а к Розали обращалась сухо и только по делу. Иногда Розали была готова проклясть Жа’нол и Ун-Чу-Лай за то, что отняли у нее подругу.

Так поездка превратилась для Розали в пытку – душевную со стороны Эдеры, физическую со стороны Че. И если от второго она еще могла получать своеобразное удовольствие, то первое мучило ее по-настоящему. Она не знала, как вернуть расположение подруги. Как убедить ее, что любит по-прежнему, хоть их поездка немало напоминает конвоирование пленницы с Рози в качестве начальницы конвоя?