– Она только-только заснула, – прошептала Вера. – Пожалуйста, господин, позвольте ей поспать хотя бы полчаса. Она металась в лихорадке больше трёх суток и ни разу не задремала.

– Конечно, – я кивнул и шагнул к выходу, но в этот момент за шторами раздался сдавленный стон и хриплый долгий кашель. Казалось, Марена пытается выплюнуть лёгкие. Лера бросилась к столику с банками-склянками и налила в кружку воды. Она так спешила, что случайно зацепила рукавом угол столика и опрокинула его на бок. Всё рассыпалось по полу, осколки разлетелись в разные стороны.

– Я не сплю и поговорю с ним, – просипела Марена. – Я просто хотела дать отдохнуть вам и притворилась спящей. Три дня лихорадки… Для вас они тоже не были лёгкими. Сами-то намного больше поспали? Хватит квохтать, я не умру без стакана воды. Ступайте – прогуляйтесь, пока я буду говорить с Марком.

Когда Лера и Вера покинули Храм, я спросил:

– Это ребёнок?

– Да, – ответила Марена и снова закашлялась. Я направился к алтарю: всё-таки привык смотреть в глаза собеседнику. Но Богиня вдруг запаниковала и крикнула: – Стой где стоишь!

– Почему? – я нахмурился. – Так, стоп. Я спрошу по-другому. Это связано с тем, как ты выглядишь? Тебе неловко, что я увижу тебя не при параде – потную, лохматую, изнурённую? Или всё-таки это как-то связано с гм… причиной возникшей проблемы? Просто если это второй вариант, то я должен тебя увидеть. Банально – чтобы понять глубину задницы, в которую мы попали.

Повисло гробовое молчание. Через пару минут, когда я уже решил, что Марена продолжит играть в молчанку, она прошептала:

– Можешь раздвинуть шторы.

Резким движением я раскрыл алтарь и застыл каменным изваянием. Не такого я ожидал, далеко не такого.

– Ты же говорила, что у нас есть время.

– Я ошибалась, – Марена прикрыла глаза и устало вздохнула.

За те дни, которые я её не видел, она очень сильно исхудала. По нездорово бледной коже расползлись тёмно-серые выпуклые вены, которые сходились на её большом животе. И он выглядел не как обычный беременный живот, а скорее как гниющая внутри опухоль – распухший, дряблый, синюшный, кожа в некоторых местах треснула, и из ранок сочилась сукровица. Пол вокруг Марены был изрезан трещинами, кое-где он вообще рассыпался в пыль. Лишь через пару секунд я сообразил, что Марена лежит в выемке – оголодавшее существо внутри неё пожирало не только растения, но и неживую материю, оно просто-напросто выточило камень под нею. Я вытянул руку так, чтобы моя ладонь расположилась над животом Марены, и снова включил сканирование. В ту же секунду в ушах раздался омерзительный визг и моё запястье сложилось под прямым углом. Хрустнула кость. Я поморщился, но не остановил сканирование. Визг усилился, и кожа на моём запястье принялась стремительно стареть – её изрезало множество морщин, появились пигментные пятна, ногти истончились и пожелтели. Я выругался и отдёрнул руку, вправил кость на место и врубил регенерацию.

– Ты разозлил его, – укорила меня Марена.

– Он зол каждую секунду, – огрызнулся я. – Он ненавидит всё живое. Разве нерождённый младенец способен на такое?

– У Богов другие законы, – Марена говорила очень тихо и монотонно. – Я же тебе рассказывала… Сейчас это не ребёнок, а сгусток энергии. Когда-то я могла бы родить настоящего Бога, но после того, как лишилась магии и оказалась в Изнанке на долгие века… Нет, его сущность изуродована. Мне нужен Кркавческий камень… единственный шанс спасти это дитя. Или этот мир от моего ребёнка?

– Ты говорила, что у нас есть время, – повторил я. – Что пошло не так?

– Ты подарил мне слишком хороших подданных, – блекло улыбнулась Марена, не открывая глаз. – Они искренне меня обожают и одаривают щедрыми подношениями. Я восстановилась после изнурительного изгнания и… – она сжала кулаки, но тут же её пальцы бессильно выпрямились и упали на алтарь. – Я сглупила. Не ожидала, что моё развитие будет настолько быстрым. Это стало спусковым крючком. Он… оно почуяло возможность вырваться и начало поедать меня заживо. А заодно – всё, до чего способно сейчас дотянуться.