– То есть ты предлагаешь мне просто смириться и положить голову на плаху? – холодно уточнила Мокошь.

– Если тебе угодно, – издевательски поклонился Сварожич, но тут же полностью посерьёзнел и добавил: – Или ты можешь объявить ту женщину своим официальным воплощением.

– Что?! Эту бесполезную шваль?! – возмутилась Мокошь, но, поймав суровый взгляд брата, резко замолчала и задумалась. Пару минут в ритуальном зале царила полная тишина, а потом Мокошь осторожно произнесла: – Божественное воплощение получает возможность развиваться в любом направлении. То есть Перун не сможет обвинить меня в том, что я намеренно пошла против него и одарила её способностью управлять временем… – она оживилась, расплылась в облегчённой улыбке и, порывисто подбежав к Сварожичу, крепко его обняла. – Спасибо, брат! Это действительно всё решит! И самое главное… Ха! Перун будет в бешенстве! Он не сможет ни наказать меня, ни убить её! Девчонка будет крутиться у него под носом и беспрепятственно подкладывать ему свинью за свиньёй!

Глаза жреца вспыхнули потусторонним светом и погасли – Богиня покинула человеческое тело. Жрец растерянно огляделся и, увидев Сварожича, моментально закрыл глаза и бухнулся на колени. Однако было уже поздно – человеческое тело слишком слабо, чтобы выдержать присутствие Бога. Голова жреца взорвалась, кровавые брызги вымазали лицо Сварожича. Он выругался и проворчал:

– Обязательно грязь разводить?

***

Академия. Комната Виктории Столыпиной.

Виктория снова и снова вспоминала события прошедшего дня. Ей не верилось, что Ломоносов смог вырваться из её цепких коготочков! Всё внутри требовало немедленно получить наглого мальчишку в личное пользование! Под кожей зудело, она не могла усидеть на месте, её болезненная, ненормальная страсть усиливалась с каждой секундой, и Виктория не могла с нею совладать. Это был огромный минус её способности – Абсолютной Тьмы. Редкая, уникальная магия, и она усиливала её эмоции и желания до невообразимых высот. Это происходило волнообразно, скачками – временами Виктория была самой обыкновенной девушкой, но внезапно она становилась алчной, порочной и невообразимо эгоистичной. В детстве ей за это не раз и не два прилетало – другие дети не любили её и били, когда она пыталась украсть их игрушки или сладости. В подростковом возрасте стало совсем тяжко – потому что в интересы Виктории начали попадать парни. И если конфету украсть ещё можно, то как быть с человеком?.. Ей повезло – на неё обратил внимание Перун. Викторию перевели в Божественный интернат, где все её желания незамедлительно выполнялись. К ней даже приставили личного Психотроника, который охранял её и бегал у неё на побегушках. Система работала как часы. До сегодняшнего дня. Ломоносов – первая осечка.

– Я тебя всё равно получу! – прорычала Виктория и швырнула вазу в стену. Осколки брызнули во все стороны и попали на шёрстку Матильды. Кошка сердито мяукнула и осуждающе покосилась на хозяйку, дёрнув хвостом. Она выглядела потрёпанной и помятой, словно с утра до вечера дралась с уличными котами. Виктория фыркнула и отвернулась. Она не понимала, почему вообще решила завести кошку. Действительно – почему? Ведь она никогда не любила животных. Надо бы сплавить её в приют, не выкидывать же на улицу… Виктория прошлась по комнате туда-сюда и пробормотала: – Нет уж, Марк, так просто ты от меня не отделаешься… Такое оскорбление я тебе с рук не спущу. Остальных я отпускала, но тебя… Я попрошу Психотроника, чтобы он сделал тебя моей марионеткой навеки!

Матильда вальяжно прошествовала через спальню и запрыгнула на туалетный столик, нагло подвинув косметику и расчёску своей пушистой задницей. Проигнорировал предостерегающий крик Виктории, кошка посмотрела в зеркало, пошевелила ушами и принялась неспешно умываться. Неожиданно её внимание привлекло сияние изумрудной подвески, и Матильда быстрым движением лапки смахнула её на пол. Вместе со шкатулкой, в которой лежала подвеска. Драгоценности рассыпались по полу, бриллиантовые серьги ускакали куда-то под кровать. Виктория возмущённо завопила, подскочила к Матильде, приподняла её за шкирку и швырнула на балкон. Кошка, нелепо растопырив лапы, врезалась в балконную дверь и уязвлённо мяукнула. Её хвост дёргался из стороны в сторону, зрачки расширились так, что радужка полностью исчезла, а когти заскрежетали по каменному полу.