– Ла ладно, какой из этой – временник? Слизняк она.

– Хэй, приве-ет, я все ещё здесь! – привлекаю к себе внимание, помахав рукой.

Подростки ещё пристальней вглядываются в моё лицо, кажется, удивляясь, что землячка – о Боги! – не глухая, так ещё и разговаривает.

– А что это у тебя на лице? Ты забыла умыться? – спрашивает тёмная девочка, которая меньше, ниже всех.

Я машинально провожу ладонью по щеке, но, так ничего не обнаружив, пожимаю плечами.

– Ничего.

– А эти пятна?

И еще раз протираю щеку. Посмотрела на ладонь, не понимая.

– Ты про веснушки?.. – наконец доходит, когда девочка тыкает в мою щеку пальцем.

– Фу, противная штука. Тебя, наверное, жутко дразнят из-за уродства. Бедняжка…

Я уже чуть ли не огрызаюсь, снова, как в голову приходит отличная идея.

Бежать отсюда надо, но гораздо проще это сделать, когда тебя никто не трогает. А состроить грустную гримасу не составит труда.

– Она ещё и заразна, представляешь?

Эффект не заставляет себя ждать: все, абсолютно все резко отошли назад, толкаясь и наступая друг другу на ноги. Психами легче управлять, чем кажется.

Да и как раз вовремя: стопы начинает покалывать.

– Ладно, а где у вас здесь выход?

Подростки, не дослушав, разворачиваются, указывая в сторону нужной двери.

– Что здесь происходит?

Теперь я ругаюсь, причём довольно громко, что становится ошибкой.

Тут же пулей направляюсь к выходу. Почему этот смазливый идиот постоянно лезет, куда не надо?

И почему у него такая хорошая реакция?

Он загораживает мне путь.

Прорычав что-то невнятное, я выхватываю у убирающей зал девочки ведро с водой и опрокидываю ему на голову.

Не сдержавшись, подростки прыскают со смеху, а я огинаю парня и рвусь к выходу. Осталось пару шагов, как…

– Время забыть. ВРЕМЯ ЗАБЫТЬ!

Это крик, крик громкий, бесконтрольный. Мне как будто орут прямо в барабанные перепонки, а они от этого лопаются снова и снова.

Не выдержав, я хватаюсь за уши и валюсь на пол. Все тело горит.

Последнее, что я вспоминаю – Ваня.

И тут же забываю.

Навсегда.

Я крепко жмурюсь и открываю глаза. Яркость помещения, его белоснежность мешает спать и раздражает. Слышится умеренное тиканье каких-то приборов.

– Василиса! Ты проснулась! – громкий голос разрезает тишину, я морщусь и медленно поворачиваю голову. Рядом с койкой сидит Ди, идеально сливающийся со всем белым в округе.

– Привет, – на удивленно легко говорю, хотя чувствую себя, как выжатый лимон. – Можно просто Вася, а то язык сломаешь.

– Хорошо, Ва-ся, – он улыбается, сверкая белыми зубами. Знает же, что даже больше, чем симпатичный.

– Почему я здесь?

– Потому что упрямая.

Я закатываю глаза, мысленно ругаясь.

– И тебе привет, Смазливое личико.

– Смазливое личико? Влад, а тебе идёт, – подмигивает Ди.

Страж не отвечает, подойдя ближе к койке. Его крупной тушке не идёт белый халат.

– Сейчас ты немедленно отправляешься заучивать правила, – произносит он так, что у любого нормального человека желание перечить должно было пропасть явно. Но я себя к нормальным, по всей видимости, не отношу.

– Нет, – спокойно отвечаю, поднимаясь и облокачиваясь о спинку кровати. – Вы и… и эта крыса от меня ничего не дождётся.

Настроение Ди сменяется, когда я обзываю Клариссу; ну а Владимир всегда хмурый, хрен поймёшь, что у него на уме.

– Вася, тут… другое… – неуверенно начинает альбинос, почесав макушку. – Ты уже две недели в крыле. И была на грани.

– Две недели? – я выпячиваю глаза.

Почему так долго? Им было выгодно? Или просто решали, жить мне или нет?

Голоса в голове говорят мне доверять системе, но я не знаю, доверяю ли голосам.

Я понимаю лишь, что все, что они мне рассказывали – правда. Магия существует, а это не психушка. Эта мысль пришла мне в голову не сразу, а лишь когда я решила попробовать смириться.