Три часа спустя Геррера отперла дверь в свою квартиру на последнем этаже четырехэтажного дома без лифта в неофициальном латиноамериканском квартале Спрингфилда. Распахнув дверь, она обернулась к Бьянке:

– Ничего особенного, но на пару дней сойдет, пока я не найду тебе новую приемную семью.

– Я больше не хочу ни в какую… – Девочка наморщила нос.

– Я никуда тебя не отдам до тех пор, пока лично все не проверю.

Открылась соседняя дверь.

– Что здесь происходит? Времени уже за полночь!

Миссис Гомес вышла в коридор в розовом велюровом халате и шлепанцах. Они с мужем приехали в Соединенные Штаты из Чили тридцать лет назад. Здесь они воспитали четверых детей, но теперь остались одни, после того как в прошлом году и самый младший поступил в колледж.

– Ложитесь спать, миссис Гомес, – махнула рукой Нина. – Это я.

– А это кто? – Прищурившись, миссис Гомес посмотрела на Бьянку.

– Это Бьянка Бэббидж. Она немного поживет со мной, пока мы не подыщем ей приемную семью.

Миссис Гомес шагнула к девочке, и глаза ее наполнились состраданием.

– Mijita[1], где твоя familia[2]?

– Вот эта клевая тетка только что отправила в каталажку двух бездельников, делавших вид, будто они заботятся обо мне!

Нине была знакома подобная тактика. Спрятать боль под толстым слоем бравады. А если не получится, изобразить безразличие. У детей, растущих без надежной опоры в лице родителей, много способов решать эту проблему, и в свое время Нина перепробовала их все. Иногда она до сих пор прибегала к ним.

– Никаких родственников? – в ужасе произнесла миссис Гомес. – Ни дяди, ни тети? Ни бабушки с дедушкой?

Бьянка уставилась себе под ноги.

Неловкое молчание нарушила Нина:

– Служба защиты детей несколько дней назад забрала Бьянку у ее приемных родителей. В подробности я вдаваться не могу.

Миссис Гомес протянула руку к девочке, и Нина едва не встала между ними. По собственному опыту она с большим подозрением относилась к непрошеным физическим контактам, и ей казалось, что Бьянка думает то же самое. К ее удивлению, девочка позволила миссис Гомес заключить ее в нежные объятия.

– Загляните ко мне завтра утром, – дрогнувшим от волнения голосом сказала миссис Гомес. – Я угощу вас обеих восхитительным завтраком. – Она улыбнулась. – Я приготовлю pastel de chocle[3].

– А что это такое? – спросила Бьянка.

Ответила Нина, давая миссис Гомес возможность собраться:

– Это такой пирог с курицей, кукурузой и специями.

– С кукурузой? – с сомнением произнесла Бьянка. – Пирог?

– Я готовила такой по выходным для своих малышей, – вздохнула миссис Гомес, скользнув взглядом по щуплой фигурке девочки. – Тебе нужно хорошо кушать.

Нина выразительно посмотрела на нее. Определенно, Бьянка нуждалась не только в хорошем питании. И потом, сколько раз миссис Гомес сетовала насчет своего опустевшего гнездышка…

Губы у Нины растянулись в широкую улыбку. У нее в голове созрел план. Она могла оберегать и защищать, однако ее собственное черное прошлое не позволяло ей создать теплую «питательную среду», в которой так очевидно нуждалась Бьянка. Создать тот дом, которого никогда не было у самой Нины…

Женщины пришли к молчаливому соглашению. Нина будет оберегать девочку от неприятностей, а миссис Гомес даст ей любовь, которую не могла дать ей Нина.

Он поднес к глазам прибор ночного видения, и холодный мартовский воздух обжег руки, вызвав мурашки. Он уже наблюдал за ней сегодня, когда она гуляла под ручку с этим качком-дебилом, крашеным блондином с искусственным загаром. Сейчас она с ним же пересекала центральную площадь между корпусами общежития.