«Тс-с-с-ш-ш-ш». Это не шипение просочившейся под давлением воды или газа. И не шуршание насекомого. Не колебания раздвоенного языка приготовившейся к смертельному броску змеи. Паоро медленно, так медленно, как это умеют только йоги и буддистские монахи, повернул голову, пытаясь запеленговать направление на источник звука. Есть! В дальнем конце зала, в естественной нише, образованной ручейком лавы, стоял столб-вешалка. Он был толще других, украшен разноцветными полосами, и нес на себе единственную тсантса. Было понятно, что эту голову содержали здесь с особым почетом. «Тс-с-с-ш-ш-ш».

Паоро плавным движением подошел к стволу и присмотрелся. Да, это было оно, племя незнакомое. С вешалки на Паоро глядел – именно глядел, хотя глаза были зашиты – человек с длинными седыми волосами, зачесанными за большие уши, широкими монголоидными скулами, но совершенно европейским носом, не свойственной современным индейцам жиденькой седой бороденкой, без татуировок. С первого взгляда Паоро узнал эти черты – такими были реконструкции нескольких найденных недавно черепов, принадлежащих, как полагали ученые, первой волне переселенцев в Америку, затем растворенной и уничтоженной другими волнами, пришедшими с севера и запада.

«Тс-с-с-ш-ш-ш». Звук исходил снизу, из-под ног, с пола пещеры, покрытого утоптанным слоем гравия. Паоро тихо сел перед стволом, скрестив ноги. Теперь шипение раздавалось прямо перед ним. Паоро присмотрелся, но все камни выглядели одинаково – небольшие окатыши (когда-то здесь было русло подземной реки) и бесформенные кусочки минералов. Ничего необычного, но все же звук идет отсюда. «Тс-с-с-ш-ш-ш».

Паоро выключил светильник, подождал, пока глаза привыкнут к полной темноте и осторожно начал водить ладонью над источником звука. Он не сомневался, что таинственный шепот как-то связан с головой индейца, висящей над ним на толстом стволе. «Кто же ты? – думал Паоро. – Кем ты был? Как тебя звали?»

– Аиши́куа, – раздался отчетливый голос, – его звали Аиши́куа.

Паоро не вздрогнул. Он застыл как сидел, с вытянутой рукой. Голос шел от пола, но это не были колебания воздуха. Звук странным образом передавался через вибрацию ладони.

– Опусти руку и возьми меня, – распорядился голос.

Паоро опустил ладонь на пол и сразу почувствовал его. Камень был ощутимо теплее остальных. Паоро поднял камень и сжал его в кулаке.

– Теперь мы можем говорить, – вибрация камня вызывала легкий приятный зуд и распространялась по телу, превращаясь в звук. – Кто ты?

В этой кромешной темноте Паоро продолжал смотреть не вниз, а вверх, в направлении головы таинственного индейца.

– Я – Паоро, сын вождя племени джавайнитов, живущих на далеком острове посреди бескрайней соленой воды, где все люди счастливы.

– Все люди счастливы? Ты уверен? – Паоро показалось, что в голосе промелькнула ирония.

– Все, поголовно! Ой, прости…

– Пустяки. Продолжай.

– Я пришел сюда искать мудрости и хочу просить ее у твоего народа, о котором не знает мой народ.

– Мудрости? Но у моего народа нет никакой мудрости. Мы просто живем, вот и все.

– Это и есть мудрость! – воскликнул Паоро.

– Это – мудрость? – камень замолк, как будто глубоко задумался, но наконец сказал. – Не понимаю тебя. Прав был Великий Пох, говоря, что мысли чужака – что вода в луже: сколько в нее не пялься, а увидишь лишь свое отражение.

– Прекрасные слова! Я запомню их. А, кстати, как получилось, что ты так хорошо говоришь по-испански?

– По-испански? Я даже не знаю, что это за племя. Кроме нашего языка, языка народа канайканахов, я могу говорить как чаяруна и еще немного как корубо.