– Кто ты?

Призрак обернулся и резко двинулся в его сторону, сердце Морруса похолодело.

– Я Глазго! – раздался голос.

После такого напряжение Морруса резко спало, люди не представляются, когда хотят зла, как, собственно, и призраки. Глазго шёл, а так как его ноги были не видны, то скорее парил навстречу Моррусу, и ему удалось его разглядеть. Он был прозрачен, черты лица были почти не различимы, остался заметен силуэт, который искажал видимость сквозь него. Также он обратил внимание, что Глазго не оставлял на песке следов.

– А ты кто? – спросил Глазго.

Моррус обратил внимание, что губы, которые были еле видны, не двигались, словно он говорил с закрытым ртом, либо ему так показалось, пытаясь уловить взгляд призрака, немного помедлив, он ответил:

– Я Моррус.

– Из какого ты мира, Моррус? – спросил Глазго.

Морруса озадачил этот вопрос, помедлив мгновение, он сказал:

– Я из Рльеха.

– Не слышал о таком, – сказал Глазго, осмотрев его своим невидимым взором, он добавил:

– Как тебя убили?

– Стрелой в лоб, перед этим пытались сжечь на костре, – ответил Моррус.

– Ты верно хочешь отомстить? – с некой иронией и полной уверенностью в ответе спросил Глазго.

– Больше, чем жить, – ответил Моррус.

Глазго немного помедлив, неторопливо произнес:

– Береги это чувство… Ненависть – это последнее, что связывает нас с нашими мирами. Раньше я был как ты, я готов был пробить лбом эти стены, лишь бы выйти и отомстить. Меня предал мой брат, он забрал всё, что мне было дорого, и отплатил за это клинком в спину. Я желал его смерти каждую секунду… но со временем ненависть во мне начала угасать, а вместе с ней угасну и я…

Он провел рукой сквозь Морруса, она прошла беспрепятственно, оставив легкий след холода внутри его тела, глаза Морруса округлились от изумления. Глазго немного отошел в сторону, загадочно взглянул вдаль коридора, затем вновь повернулся к Моррусу:

– Ты напоминаешь мне меня. Однажды я так же встретил Чибатора, на этом же месте, он сказал мне примерно то же самое, что я тебе, он предупредил меня о всаднике, но я его не послушал, да и ты не послушаешь.

– О всаднике? – нахмурив брови, спросил Моррус. Глазго подошел к нему ближе и почти перешел на шёпот:

– Да, о всаднике. Он чернее самой черной ночи, которую ты мог видеть, лишь лицо бледное как лёд, он охотится на сбежавшие души, такие как мы с тобой. Его гарпун пробьет твою плоть, и он утащит тебя на своем огромном черном коне по безвозвратной дороге в ад, на вечные муки…

Глазго опустил взгляд и, будто с трудом сознаваясь в чем-то постыдном, продолжил:

– Я лично видел это, никогда не думал, что люди могут так кричать. Опьяненный ненавистью, я не послушал Чибатора. После долгих месяцев скитаний в лабиринте я повстречал Якоба, мы вместе вышли за стены лабиринта. Мы видели, как возвышались скалы, за которыми виднелась черная башня с мятно-зелёным вихрем на шпиле, и затем явился он… это было ужасно, его конь был огромен, он издавал оглушающее ржание, оно словно отражалось от небес. Якоб толкнул меня в сторону, и гарпун попал только в него, я никогда не забуду его крик и смотрящее на меня лицо, полное ужаса в момент, когда всадник стремительно волочил его за собой по земле. Я бежал к стенам так быстро, как не бегал никогда, тогда еще я мог чувствовать, мои ноги горели огнём, но остановиться я не мог. Меня преследовало бледное лицо всадника и странный блеск его застывших глаз… Глазго отвернул в сторону прозрачную голову, Моррусу трудно было распознать, что выражает его жест – страх или стыд.

Немного помедлив, он спросил:

– Как долго ты в этих стенах?