Стражники вели его по настилу из брёвен к столбу. Толпа стояла молча, Моррус хотел вглядеться каждому в глаза, он хотел призвать их, пробудить от безмолвия, но в глубине души он переживал, что это невозможно, массы глупы, «хлеба и зрелищ» – вот девиз толпы.

– Моррус, герой! – раздался крик из толпы.

Этот крик вспыхнул искрой в сердце Морруса, он не ожидал этого от толпы, и он понял, что перед ним не простой сброд.

– Да! Герой! – послышался крик с другого конца.

– Герой! – раздалось снова.

Признание для него было приятным откровением. Моррус всегда понимал, что его дело правое, всю свою жизнь он боролся со злом, с бесчинством, он видел в людях отцов и матерей, братьев и сестёр, он хотел защитить каждого, защита была его движущей силой, он не мог допустить зло, он видел, каким оно может быть, видел, как травится разум, видел предательство, как убивают невинных, как толкают людей на гибель. Смыслом жизни он видел борьбу со злом, и сейчас его война привела на этот помост. Моррус понимал, что зло проникло во власть, корона была отравлена, и он стал опасен, за что теперь понесёт наказание.

Толпа начала подхватывать возгласы, были и те, кто не знал Морруса лично, но их было меньшинство и, как эффект толпы, спустя короткое время, они также скандировали его имя. Волнения толпы продолжали накаляться, Моррус чувствовал это, и его без того горящая в душе ненависть разгорелась с немыслимой силой. «Только не сейчас! Только не так!» Он стоял молча и смотрел в толпу, тут не было нужды в словах, и так всё было ясно, все понимали несправедливость происходящего, все знали, что представляет собой этот человек, все помнили Хэнка Лютого и его кровожадных убийц, Стигийскую высоту, Валлиамское вторжение, все эти бесчинства прервал Моррус, человек, которого сейчас сожгут, человек, чья смерть может означать только одно – начало тёмных времён.

Стражник толкнул Морруса в сторону столба, толпа пришла в движение. Крики оглушили улицу. Вилен, который наблюдал за происходящим с балкона, ещё сильнее сжал от злости кулаки, он ненавидел Морруса, он считал его глупым идеалистическим бараном, который за своё идиотское добро пойдёт на что угодно. По распоряжению наместника Хэнка Лютого оставили в живых и помогли бежать. Моррус не сомневался в том, что наместник в доле от грабежей его банды, и тем самым был как кость в горле. Наместник приказал арестовать Морруса, осудить за гибель собственного отряда в бою за Валлиам и приговорить к смерти.

Трое мужчин из скандировавшей толпы двинулись к эшафоту Морруса, в тот же момент просвистели стрелы, все трое упали, один скончался мгновенно от попадания стрелы в голову, двоим стрелы попали в шею, они, корчась от боли и истекая кровью, пытались кричать, но были слышны лишь булькающие звуки. Толпа отошла и на мгновение замерла, воспользовавшись тишиной, наместник заявил:

– Ещё один крик – и смертей будет больше!

Толпу окутал страх, Моррус понял – это конец.

Палач с факелом подошёл к костру и поднёс его к веткам у ног, загорелся огонь. Вместе с огнём горела и злоба в душе Морруса, он видел страх в глазах людей, и его переполняла ненависть, он знал, что их ждёт, и что он бессилен этому помешать.

Пламя начало разгораться, и ноги уже чувствовали тепло, быстро переходящее в жар. Моррус вспомнил пытки в плену Эхберов, он был ещё молодым солдатом, тогда он провисел на дыбе всю ночь, и под утро верёвка оборвалась. Ему повезло, что это случилось при смене караула и удалось бежать, он не мог поверить в эту удачу. Его тревожили руки, которые, как он полагал, пришлось бы отнять из-за того, что он провисел так долго и не мог ими пошевелить, но добежав до леса он смог почувствовать их. Моррус подумал, раз уж смог вытерпеть такое, то и тут сдюжит, не гореть же ему весь день.