– Наслаждаюсь тобой.

Нина снова зашевелилась, привстала, посмотрела на меня влюбленными глазами.

– Неожиданные слова, Рома. Я не думала услышать их от тебя.

– Цени их.

– Конечно…

– Я хотел сказать тебе вот что, – я улыбнулся, запустил руку ей в волосы, – сегодня мне нужно к сословному нотариусу. Я вступаю в наследство после отца. Стану официальным главой рода Селиховых. И собственником обеих кафе.

– Жаль, что Чайка сгорела, – опустила глаза Нина.

– Отец сам сжег ее. Хотел получить страховую выплату, а потом, вероятно, продать Павлин и увести семью из города.

– Что? – Нина напряглась, – откуда ты знаешь?

– Я был на пепелище и все выяснил. Он знал, что за нами придут. Пытался сохранить семью хотя бы так. Но не успел.

– Это печально, Рома, – она опустила глаза.

– Это прошлое, – я улыбнулся, – мой род отомщен. Но он малочислен и слаб. И должен расти, крепнуть.

– Да, конечно, – серьезно кивнула Нина, – я понимаю и знаю, что у тебя все получится. Я просто не припомню таких целеустремленных людей, как ты, Рома.

– Я говорил тебе о своем новом доме у Кубани.

– Да, я помню, – она засмеялась, – это было отчаянно. Я никогда не решилась бы на такой поступок.

– Часто нужно рисковать, чтобы преуспеть. Дом не новый, но крепкий. Я отремонтирую его и поселюсь там. Он станет новым родовым гнездом Селиховых.

– Рада слышать это, – Нина произнесла эти слова так, будто ждала от меня кое-чего определенного. Новых слов. Слов о ней.

– Я хочу, чтобы ты переехала туда со мной.

Нинины красивые аккуратные брови медленно поползли вверх. Она восторженно посмотрела на меня, улыбнулась. В следующее мгновение напряглась, подтянулась и принялась осыпать лицо поцелуями.

– Конечно, конечно я хочу этого, – в перерывах между чмоками говорила она, – я хочу, чтобы наши отношения, наконец, приняли форму!

– Всему свое время, – я засмеялся, обнял девушку за плечи, рывком перевернул, оказался сверху. Нина вскрикнула, засмеялась.

Когда наши взгляды встретились, девушка посерьезнела. Она смотрела с любовью и настоящим обожанием.

– Я хочу тебя снова, – улыбнулся я.

– Я хочу быть только твоей, – тихо ответила она.

– А что это вы тут делаете, а? Что шумите? – Нина вошла в кухню. Ее явно заинтересовал звук маленькой шлифовальной машинки, что то мерно гудела, то взвизгивала в моих руках, – о! Ты нашел папины инструменты?

– Тебе тоже интересно? – я поднял на нее взгляд, – присоединяйся.

Я расположился за барной стойкой, над расстеленной на столешнице газетой. В почерневших пальцах я держал кусочек свинца – пулю с Ифритом Смерти внутри. В другой руке была зажата миниатюрная шлифовальная машинка, снаряженная малюсеньким сверлом. Я старательно проделывал в свинце крохотное отверстие.

Катя сидела рядом и увлеченно наблюдала за процессом.

– Ну, – беззлобно проговорил ей я, – не суй нос так близко. Пыль попадет в глаза, тогда будешь знать.

– Ну там интересно, – пискнула девочка.

– Я знаю, – я посмотрел на нее, – что тебе интересно, но может стать очень больно, если стружка попадет в глаз.

Катя поморщилась, отстранилась.

– Что это? – Нина села на против, с интересом посмотрела на пулю.

– Пуля. Ей меня подстрелили, – я поднял глаза, – в тот самый день.

– Ты был ранен? – удивилась девушка, – я видела тебя на похоронах. Ты не казался раненным.

Я не ответил, только улыбнулся.

– А что ты делаешь? – спустя полминуты спросила Нина, – зачем тебе пуля?

Я отложил машинку. Взял тонкий кожаный шнур и продел сквозь крохотное отверстие. Завязав, повесил на шею.

– Талисман, – улыбнулся я, – наудачу.

– Надо же! – Нина засмеялась, – я не думала, что ты такой суеверный.