Сам заботился он о закупке разноцветных ёлочных свечей, игрушек, лакомств, обо всём, что делали для него в его детстве родители, и затем праздник шёл своим чередом, как уже известно благосклонному читателю.

– Досадно-таки, – сказал Перегринус, поиграв ещё несколько времени, – очень досадно, что пропала охота на оленей и кабанов. И куда только она запропастилась! А! – вот она! – Он заметил в эту минуту одну, не открытую ещё коробку и схватил её тотчас, полагая найти в ней недостающую охоту; однако, открыв её, он обнаружил, что она пуста, и вдруг отпрянул, охваченный каким-то испугом. «Странно, – прошептал он про себя, – странно! Что же это за коробка? Мне почудилось, будто на меня оттуда выпрыгнуло что-то страшное, но мои глаза оказались слишком слабы, чтобы разглядеть, что это такое!»

На расспросы его Алина уверяла, что она нашла коробку среди игрушек, но, сколько ни старалась, не смогла её открыть; тогда она подумала, что в ней содержится нечто особенное и крышка поддаётся только искусной руке господина.

– Странно, – повторил Перегринус, – очень странно. А ведь мне особенно нравилась эта охота; надеюсь, что это не дурная примета! Но нечего предаваться в сочельник таким мрачным мыслям, к тому же ни на чём не основанным! Алина, принеси корзинку!

Алина тотчас же принесла большую белую корзину, куда Перегринус старательно уложил игрушки, сласти, свечи; затем корзину взял под мышку, рождественскую ёлку взвалил на плечо и отправился в путь.

Господин Перегринус Тис имел похвальное обыкновение внезапно являться в виде Деда Мороза со всеми пёстрыми подарками, которые сам приготовил для себя, в какое-нибудь нуждающееся семейство, где, он знал, были маленькие дети, чтобы перенестись на несколько часов в счастливое беззаботное детство. Наглядевшись на светлую живую радость детей, он незаметно удалялся и часто полночи бегал по улицам, потому что не в силах был успокоить глубокое, стеснявшее ему грудь волнение, а собственный его дом представлялся ему мрачной гробницей, в которой он похоронен со всеми своими радостями. На этот раз подарки были предназначены детям бедного переплётчика Лэммерхирта, искусного и трудолюбивого мастера, который работал с некоторых пор на Перегринуса и был отцом трёх резвых мальчуганов от пяти до девяти лет.

Переплётчик Лэммерхирт жил в самом верхнем этаже узкого дома на Кальбахской улице. Буря свистела и неистовствовала, шёл то дождь, то снег; понятно, что господин Перегринус лишь с величайшими усилиями смог достичь своей цели. Тускло мерцали свечи в окнах Лэммерхирта, Перегринус с трудом взобрался по крутой лестнице.

– Отоприте, – закричал он, стуча в дверь, – отоприте; отоприте, Христос посылает добрым детям свои подарки!

В полном испуге переплётчик отворил дверь и насилу узнал занесённого снегом Перегринуса.

– Почтеннейший господин Тис, – воскликнул изумленный Лэммерхирт, – почтеннейший господин Тис, чему я обязан, скажите бога ради, такой особой честью в самый рождественский сочельник?

Но господин Перегринус не дал ему договорить. Громко восклицая: «Дети, дети! Смотрите, младенец Христос посылает вам свои подарки!» – устремился он к большому столу посреди комнаты и принялся тотчас же выкладывать запрятанные в корзине дары. Всю вымокшую ёлку, с которой так и текло, он должен был, конечно, оставить за дверью. Переплётчик ещё не мог понять, что всё сие означало; жена его была догадливее, так как она улыбалась Перегринусу со слезами на глазах, а мальчики стояли поодаль и молча пожирали глазами каждый подарок, по мере их появления из корзинки, и часто не могли удержаться от громких выражений радости и удивления. Когда же Перегринус наконец распределил все подарки сообразно с возрастом каждого ребёнка, зажёг все свечи и воскликнул: «Сюда, дети, сюда! – вот подарки, которые вам посылает младенец Христос!» – мальчики, которые ещё неясно представляли, что всё это может принадлежать им, закричали, запрыгали, захлопали в ладоши, в то время как родители готовились благодарить своего благодетеля.