«Эта адская мымра оставила мне угощение? – подумал я, взглянув на чердачный люк. – Откуда она это взяла? Своровала у какой-нибудь бабки?»

Я подобрал коробку и отнёс домой. Не рискнул отказываться, хотя и есть это не собирался.

Днём я погрузился в работу, чтобы ни о чём не думать, а ближе к вечеру на меня стало накатывать волнение. Не хотелось здесь ночевать в одиночку. Я стал писать знакомым девушкам, напрашиваться в гости. Меня никто не ждал. Пришлось остаться дома. Я переставил кровать к другой стене, чтобы не спать под трещиной, но в итоге так и не осмелился лечь в спальне. Снова постелил себе в кухне.

Но поспать не удалось. Только перевалило за полночь, потолок затрясся. Я слышал топот, нечеловеческие крики, вопли, верещания. Это существо вопило агрессивно и злобно. Что я сделал не так?

Шум смолкал и начинался снова. Только под утро мне удалось заснуть. К полудню пришлось встать – нужно было идти по делам.

Мне показалось хорошей идеей поговорить с другими жильцами. Они ведь наверняка что-то знали о той, что живёт на чердаке. Научились с ней уживаться. Я постучал в каждую квартиру на своём этаже. Никто не открыл. Тут я смекнул, что, возможно, один живу на третьем этаже.

Снизу послышался скрип ступенек. Я резко развернулся – дёрганый стал от недосыпа. Какой-то старик поднимался ко мне на этаж. Сгорбленный весь, глаза глубоко ввалились, голова в шею вжата, в дрожащих руках он держал какой-то яркий свёрток.

– Так это вы мне подарки носите? – спросил я.

– Чего? – Старик глянул на меня, потом на свёрток и снова на меня. – Тебе? Подарки? Ты их подбирал, что ли?

– Откуда я знал? Коробки кто-то подкладывал, я думал… – Теперь мне стало ясно, что не чердачная жительница оказывала мне знаки внимания, это жильцы подъезда приносили подарки ей.

– Ты идиот! – сказал дед. – То-то у тебя глаз дёргается! Тебе повезло, что живой до сих пор!

– Вы объясните, что тут происходит, или нет? – Мне не нравилось, как старик со мной разговаривает.

– Идиот! Петух напомаженный! – Старик совсем не стеснялся в выражениях. – Собирай всё, что наворовал, и прямо сейчас тащи ей на чердак! Она же тебе горло ногтями порвёт! Она тебе глаза высосет!

– Кто эта она? – спросил я.

Старик вместо объяснений кинул мне в руки свёрток:

– На! Это тоже отнеси. Давай-давай, тащи, пока цел! Прямо туда залезай, извиняйся, раскаивайся!

С той минуты стало казаться, что квартира с такими особенностями досталась мне уж слишком дорого. Я порылся в кладовке и нашёл того керамического лебедя. Рваная упаковка от него валялась в мусорном ведре. Ну ничего, без обёртки тоже сойдёт. В коробке с конфетами не хватало нескольких штук. Это меня ночью от стресса потянуло на сладкое. Что ж, эта мымра сама виновата. Я обычно такое не ем.

Собрав всё в один пакет, я полез на чердак. Мне было не страшно, а лишь слегка боязно, я был уверен, что, проявив снисхождение, заслуживаю прощения.

Наверху был ад кромешный! Барахло валялось кучами, горами. Статуэтки, дешёвые мягкие игрушки, фантики от сладостей. Пакет было просто некуда положить так, чтобы он не скатился обратно в люк. Согнувшись, я стал пролезать вперёд, разгребая ногой бардак.

В глубине чердака лежали самые большие подарочные коробки, очень старые, а их упаковки напоминали свадебные. Там валялась и открытка с изображением двух голубей и обручальных колец. Те коробки так никто и не открыл, белые бантики остались нетронутыми. А из кучи рядом торчал пластиковый похоронный венок, свисала лента «Помним. Любим. Скорбим».

Казалось, что свадебно-похоронные подарки и стали началом всего этого бесконечного кавардака дешёвых презентов.