***

Утро  было прохладным. Выйдя из квартиры в одной футболке и спортивных штанах, я поежилась. Подошла к машине и посмотрела на небо что то и дело закрывали тучи, то разбегались. А дневное светило отказывалось греть, уступая место пронизывающему до костей ветру. Я закинула в багажник машины сумки с книжками, впустила собаку в машину на заднее сиденье и рядом устроилась сама. Кристина в короткой плиссированной юбке и в пиджаке была за рулем. А папа в спортивном костюме сидел с ней рядом на переднем сидении, постоянно ладонью поглаживая ее колено.

– Ничего не забыли? – вежливо спросила Кристина и обернулась.

– Например, вторую половину библиотеки, – пытался шутить папа.

Я закатила глаза. Вытащила из рюкзака плеер, кассету и книгу Виктора Пронина «Ворошиловский стрелок». Противно слушать их заботливые речи, они мне даром не сдались! И все эти тупые шуточки. А особенно меня бесило, как папа трясется и над этой подлизой и лелеет ее. С мамой он так не обращался. Ни одного лишнего поцелуя, ни грамма заботы. Общение сухое и лишь о самом важном. А эту всю вылизать готов как собачонка косточку.

– Жень, раз уж ты у нас не учишься, пропустила год, но я все равно спрошу – а как же твои тренировки по дзюдо? – спросил отец.

– Ну, все теперь без меня не состоятся, – сухо ответила я.

О тренировках вспоминать оказалось мучительно больно, при этом сразу внутри чувствовалась тупая боль. Я ведь их посещала вместе с Ромой. Именно там завязались наши отношения. А теперь как соль на рану, не успевшую зажить…

– Я беспокоюсь, чтобы они коту под хвост не пошли, – добавил отец. – Все-таки мы планируем все лето провести в деревне.

Да что ж он, в самом деле, все никак от этих тренировок не отвяжется.

– А если я скажу, что они пойдут коту под хвост, это что-то изменит? – чувствовала я, как вновь закипаю от злости.

– Боже мой, за что мне это наказание? – тяжело вдохнул Максим. – Дочка я не желаю тебе зла, я тебя люблю…

Я вставила в уши наушники и продолжила чтение криминального романа. Уж очень сочувствуя и сопереживая с главной героиней Катей. Я бы на ее месте сама расправилась с этими ублюдками, которые такое над ней совершили. И чего она такая трусиха зажатая.

Долго ли я читала, не знаю, потеряв счет времени. Да только смысла прочитанного, я перестала понимать, вернувшись к своим унылым суждениям. Меня до ужаса беспокоила смена мест обитания. Что я буду делать все лето в этой скучной деревне? И если, черт побери, Рома приедет ко мне в гости в квартиру, если он поймет, что сделал ошибку, а меня там не будет… Я читала каждое слово, каждое предложение с абзаца на абзац, перелистывала страницы… А в голове тем временем прокручивала сотни версий на будущее о том, как может вернуться ко мне любимый и о том, как я буду погибать от хандры в деревне тем временем.

Неожиданно машина подпрыгнула, видимо попав в дорожную яму. Я, оторвавшись от книги, взглянула в окно. На безлюдной трассе с минимальным количеством встречных машин по бокам, уже окружали огромные, непроглядные, зеленые ели, тая в себе спокойствие и умиротворенность. Как же я буду скучать по городской суматохе. Мне будет до ужаса не хватать этой суеты!

***

Арина жила вместе с мамой, бабушкой и отчимом. Бабушка инвалид, потерявшая ногу на заводе, выражала свою любовь к внучке, как впрочем, и к дочери через строгое воспитание. Мать Юлия целыми днями работала как проклятая, особенно летом с подработками в детских лагерях. А отчим был тунеядцем. Но его, почему-то здесь держали. И более других благосклонна к нему была бабушка. Она-то все боялась какого-то особенного случая, в котором они с мамой почему-то обязательно погибнут без алкаша в доме.