– Она сегодня самовольно уйти пыталась, представляете? – пожаловалась она, шагая рядом с Багировом на третий этаж ветхой первой городской. – Оделась, обулась… Артистка.

Сбежать хотела, значит. Что-то ты темнишь, "Наташенька".

– Ну, оставлю вас, – и стрельнула быстрым взглядом на солидного психиатра, который внешне напоминал скорее головореза, чем светило наук.– Только пожалуйста, будьте с ней тактичнее. Все-таки она ребенка ждет. Волноваться ей категорически нельзя.

– Не переживайте, – успокоил ее Ильяс, и дал понять взглядом, что ее миссия здесь и сейчас действительно завершена.

Было заметно, что ей крайне любопытно, что же такое происходит, но задавать вопросы она не стала. Возможно, предусмотрительно решив, что лишние проблемы ей не нужны.

А проблемы такой человек как Багиров мог устроить довольно легко.

– Снова ты, – нахмурилась "Наташа", едва он вошел в кабинет. Ни "здравствуй", ни "как дела". И с "вы" решила тоже не заморачиваться. – Ты охрану к палате моей приставил?

– Чтобы ты не сбежала, простая формальность, – дернул плечом Ильяс. – Знакомься, это доктор Стрельцов, он лучший в городе психиатр.

Она коротко взглянула на врача из-под нахмуренных бровей и вернула внимание Багирову.

– Мне не нужен мозгоправ.

– Ты же не помнишь ничего.

– Да, не помню.

– И неужели не хочешь, чтобы память вернулась?

– Может быть я не хочу ничего вспоминать, – тихо пробурчала она насупившись, но он все равно все услышал.

Он вдруг поймал себя на мысли, что рад ее видеть. Отметил, что она вымыла голову и россыпь блестящих светлых волос струилась по плечам, делая ее довольно привлекательной.

Рубашка тоже была другая, все так же казенная, но сегодня уже в мелкий розовый цветочек.

Кем бы она ни была, но она была очень хорошенькой.

– Ян Тимофеевич поговорит с тобой, а я пока выйду. Подожду в коридоре.

– Нам не о чем с ним говорить, – упрямо отвернулась она. – Я не помню ничего, можете не тратить время.

– И все-таки я вас оставлю.

Его раздражала ее упертость. Слишком уж фантастической была эта вся история. Потеря памяти... Как удобно. Но утверждать, что она непременно врет он тоже не мог, поэтому и привез сюда Стрельцова.

В ее палате психиатр пробыл ну минут двадцать от силы, а когда вышел, итог его был четок и ясен:

– Я не знаю, кем она вам приходится, что вас связывает и зачем она устроила весь этот цирк, но с уверенностью могу сказать одно – она не теряла память. Все ее утверждения, что она якобы ничего не помнит – ложь, от первого до последнего слова.

7. Часть 7

Вызывав для психиатра машину, Багиров принял решение остаться. Остаться, чтобы выяснить, кто же она такая. Зачем придумала эту байку про потерю памяти.

Он подозревал это и до вердикта врача, а после его слов удостоверился окончательно.

Кто она, черт возьми такая и какую ведет игру?

Зачем ей паспорт Наташи и где она его вообще взяла?

Слишком много вопросов и ни одного ответа. И это нужно было срочно исправлять. Если понадобится, он просидит здесь всю ночь, но в конце концов выяснит правду!

Постучав пару раз исключительно из чувства такта (все-таки она женщина и женщина беременная), Багиров с чистой совестью заглянул в ее палату.

Девушка полулежала на тощей подушке и смотрела на него из-под угрюмо сведенных на переносице бровей. Но в ее взгляде не было страха, и это было хорошим знаком.

– Зачем ты его позвал? Этого эскулапа.

– Мне нужна правда, Наташ, – называть ее именем жены было странно. Как-то противоестественно. Оно совершенно ей не подходило. Но настоящего ее имени он не знал, а контакт нужно было наладить незамедлительно.

Багиров пододвинул к кровати стул и сел. Максимально близко. Чтобы глаза в глаза. Чтобы увидела, что он не врет сам и хочет от нее того же – правды.