– Он тут делал ремонт, нанял какого-то работника, – сказал Владимир Михайлович, – но получилось неудачно.

«Неудачно, это ещё мягко сказано, обои непонятного белесого цвета, наклеены так криво, что даже я гораздо лучше бы это сделала», – подумала Алёна.

В другой комнате была устроена мастерская. Там и сям валялись кисти и краски, стояли прислоненные к стене картины, в основном – акварели. Здесь царил творческий беспорядок. Когда Алёна последний раз гостила у отца, а это было лет шесть назад, ничего подобного не наблюдалось. Вместо мастерской здесь была спальня, чистенькая и аскетичная. Картин было немного, так как обычно они быстро продавались, по мере того, как были написаны.

Алёна тогда попросила подарить ей какую-нибудь работу, желательно выполненную маслом. Но с этим возникли проблемы, так как выбора особенно не было. Наконец, отец предложил дочери в подарок морской пейзаж. Он подписал картину довольно приятно: «Дорогой доченьке Алёнке». Зато сейчас, судя по всему, выбор был огромный. И эти прекрасные работы отец написал за последние годы? Какая, однако, работоспособность! Невероятно!

– Ах, какие красивые картины, – начала восхищаться секретарша Полина, – такие необыкновенные пейзажи, яркие цвета!

– Он был сильным живописцем, – прокомментировал Владимир Михайлович, – особенно хороши у него акварели. Акварели сейчас редко кто пишет, все больше работают маслом, такие работы легче продать. Но Александра Васильевича интересовало только искусство, а не деньги. Он последнее время почти не продавал свои произведения. Говорил: «Они мне как дети».

На письменном столе у окна лежал незаконченный рисунок, стояли баночки с гуашью, кисточки, раскрытая художественная книга. Казалось, художник на минутку вышел в соседнюю комнату. Владимир Михайлович выдвинул ящик стола и жестом указал на лежащие там деньги.

– Вот, возьмите. Это его деньги, должно быть недавно продал картину. Теперь эти деньги – Ваши. Пригодятся на похороны.

Алёна взяла довольно толстую пачку белорусских зайчиков и машинально хотела их пересчитать, но подумала, что при посторонних это делать неудобно, и просто положила эти деньги, перетянутые простой резинкой, в сумочку.

Владимир Михайлович предложил не терять зря время и выбрать что-то из вещей отца, чтобы отдать их в морг и похоронить в них Александра Васильевича. Алёна подошла к шифоньеру и достала старый пиджачок с дырками на подкладке. Ужаснувшись, она посмотрела другие вещи. Они оказались сильно поношенные.

– Нет, – заупрямилась Алёна, – невозможно хоронить в таком старье отца. Это не по-христиански. Я читала, что нужно хоронить во всем новом. Нужно поехать и купить ему одежду.

– Ну как хотите, – раздраженно вздохнул Владимир Михайлович, – если Вы так богаты…

– Так есть же деньги, – удивилась Алёна, похлопав рукой по сумке, где лежали белорусские зайчики.

Полина горячо поддержала Алёну.

– Нет. Это не дело похоронить такого уважаемого преподавателя в каком-то старье. Нужно поехать по магазинам и купить костюм, рубашку, ботинки. И галстук.

Владимир Михайлович, у которого были, видимо, свои планы, не осталось другого выбора, как смириться.

– всё-таки Вы молодец, что приехали, – сказал Владимир Михайлович, – Мы думали, что никто не приедет, ведь это далеко и дорого.

– Как же иначе, – удивилась Алёна, – это же мой отец. А почему так поздно дали телеграмму и где нашли мой адрес?

– Нам следователь после проверки отдал ключи от квартиры. Мы порылись в вещах Вашего отца и в его старых записных книжках нашли Ваш адрес. А телеграмму не давали, потому что не могли изыскать денег, как раз был праздник, 23 февраля. Мы же в Белоруссии ещё беднее, чем жители России. Кстати, а квартира, она приватизирована?