- Что это?

- Нижнее белье из моего бывшего мира, - ответила я, ожидая реакции.

- И оно, гм, пользуется спросом?

- О да. Портниха сообщила, что показывала мои рисунки своим клиенткам. Сразу в трех семьях захотели подобное. Мне положен процент за идею.

Леонид, казалось, слушавший вполуха, оторвался от лицезрения моих бедер и пупка и взглянул на меня с укоризной. Я специально затронула денежный вопрос, чтобы понять, насколько он поглощен бельем. Как оказалось, не особо.

- Настя…

- Да? – я похлопала ресничками.

- Мы уже говорили об этом…

- И так и ни к чему не пришли. Ты поцелуем закрыл мне рот.

- Зачем тебе это? – взгляд вернулся к бедрам, чашечкам бюстье и пупку.

- Хочу знать, что способна своими знаниями зарабатывать.

- Замуж ты выходила ради этого?

 Я покачала головой:

- Замуж я выходила, чтобы быть уверенной в своем светлом будущем. Но в том, бывшем мире я так и не смогла реализовать себя ни в чем. Мне хочется сделать это здесь.

Взгляд Леонида переместился с чашечек на мое лицо. В его глазах я прочитала: «Вот дурында, делать ей больше нечего». Соблазнение однозначно не удалось. Мужа вопросы репутации, личной и семейной, волновали больше, чем мое наполовину раздетое тело.

- Мне одеваться? – обиженно спросила я. Вот так стараешься, стараешься, хочешь быть привлекательной в глазах супруга. А он… Обидно, хоть плачь!

- Зачем? – не понял Леонид.

- Ну… Белье на тебя впечатления не произвело… Значит, тебе не интересно смотреть на мое тело…

- Кто тебе сказал такую глупость?

- Ты. Ты не сделал и шага, чтобы приблизиться ко мне… Ты…

Приблизился. Быстро и практически незаметно для меня. Обнял, привлек к себе, впился в мои губы своими. Целовались мы то ли несколько секунд, то ли несколько столетий. Наконец, когда стало не хватать воздуха, Леонид отодвинулся от меня и, выравнивая дыхание, насмешливо спросил:

- То есть тебе и в голову не пришло, что я внимательно рассматривал твой, гм, наряд?

Не пришло. Да и зачем рассматривать? Наряд должен соблазнять, а не служить экспонатом музея.

Следующие минут двадцать Леонид доказывал мне, что наряд его соблазнил. Доказывал упорно, с примерами. Я получила удовольствие от «доказательств», но в действие нижнего белья не поверила. Тут, скорее, «виноват» был нрав Леонида. Постельных игр ему хотелось каждый день. А в белье или без будет партнерша, моего супруга уже не интересовало.

Гобелены, как и нужное мне сырье, прибыли через неделю. Мастерицы постарались на славу. Невооруженным взглядом были видны все мельчайшие детали, как то: корзина для стирки белья в сцене стирки у ручья, ткацкий станок этого мира в сцене изготовления подобных гобеленов, нитки и рулоны ткани в сцене создания свадебного платья. Все сделано качественно, на совесть. Я смотрела и не могла оторваться. Вот она, повседневная жизнь условного Средневековья: сгорбленные спины работниц, их усталый взгляд, малолетние помощники у ручья, стиравшие сами или помогавшие матерям, юные повара, резавшие овощи для свадебного пира.

Никаких претензий к качеству у меня не возникло. И мастерицы пообещали привезти готовые гобелены уже через четыре-пять дней. С собой они увозили не только свои работы, но и мой хенд-мейд, на продажу, с процентами для меня: две вышитые салфетки и пара детских рукавичек. Расплатилась за «сырье» я деньгами мужа. Карманными, выданными мне «на булавки» на ближайшие две недели. Нужен же мне начальный капитал. Леониду я, естественно, ничего не сказала. Пусть его. Потом сюрприз будет. Вот стану богатой и знаменитой, тогда и мужа можно будет в известность поставить.

Следующие несколько дней я старательно пряталась в комнатах на третьем этаже, выделенных мне для «мастерской», и творила. Леонид знал, чем я занимаюсь, но был уверен, что канала сбыта у меня нет, а потому особо ни о чем не беспокоился. Наивный. Я тем временем создала несколько браслетов из крупного бисера, закончила вязать пару варежек и подготовила нитки для новой вышивки. Идей было море. Не хватало времени и сырья для их воплощения.