Отказ открыть ворота не был большим сюрпризом, а построения выполнялись быстро и точно, но сам Ши Мин никак не мог избавиться от тяжелого ощущения чужого присутствия.
Словно осажденный город проснулся вдруг и ощерился, разглядывая суетящихся вокруг него людей.
Глава 5
Те, кто годы тратит на войну, кровь и боль, рано или поздно перестают понимать, зачем они это делают. Можно слышать сотни призывов и громких речей, но никакие слова больше не найдут отклика в уставшей душе. Люди устают и стремятся к покою, с годами неистовый пожар внутри превращается в тлеющий огонек, а потом и вовсе стихает. Разрушение молодости рано или поздно приходит к созиданию, но часто неправильному, искалеченному. Истлевает данное еще при рождении чуткое знание, что справедливо, а что – нет.
Теперь такой же пепел бесконечной усталости кружился внутри Ши Мина, засыпая когда-то светлые воспоминания и надежды. В этом походе не было ни достоинства, ни правды. Занятый привычным делом, он следовал давно намеченному плану. Не раздумывал, теряет он что-то в этой затяжной войне или приобретает, пока внезапное чувство опустошения не поглотило все мысли без остатка.
Почему за амбиции тех, кто стоит на самом верху, всегда расплачиваются те, кто по праву рождения оказался ниже?
Ши Мин никогда не думал, действительно ли война была его призванием. Он продолжил семейное дело, растянув славу в годах, он мог путешествовать, и это делало его немного счастливее. Песок под ногами, побережье реки, незнакомые созвездия – каждая новая картина находила отражение глубоко в душе, словно для каждой уже давно заготовлено было место.
Погруженный в собственные мысли, он не заметил момента, когда отдалился от колонны и остался один. Занятые приготовлениями войска действовали безукоризненно, словно потертый, но отлаженный механизм. А его, Ши Мина, отшвырнуло в сторону, как лишнюю деталь.
Высокая фигура, облитая солнцем, незаметно сменила его в этой бессмысленной суете. «О чем тут говорить, – отстраненно думал Ши Мин, разглядывая уверенные, пусть и по-юношески скованные движения. – Ему эта роль к лицу. Он смелее, и для него война – все еще игра; к войне нельзя подходить серьезно». Сама суть покорения и поглощения не могла вызвать никаких достойных чувств, и для большинства людей она была мучительна. Проще воспринимать все это как соревнование и оставить себе право спокойно засыпать по ночам.
Какие оправдания можно сочинить самому себе, уничтожая чужой дом? Какие слова сказать женщине, чей муж был убит, защищая семью? Приказ вел их вперед, но никаким приказом было не прикрыться от чужих ненавидящих глаз.
Император был добр и лишен амбиций. Он даже боялся власти, которая досталась ему.
Император оказался ненасытен, жесток и глуп.
Сколько времени пройдет, прежде чем захваченные земли станут жить мирно, хотя бы вполовину так же, как жили до нападения? Как сдержать недовольство? Отдать приказ куда легче, чем наскоро собирать отряды и оставлять их в чужих землях насаждать чуждые порядки.
Девятая страна. Теперь империя стала в два раза больше, границы ее отодвинулись, но за этими границами лежат другие страны. Опасны ли они? Не пожелает ли император дотянуться и до них? Тогда Ши Мин на своем коротком веку успеет увидеть еще одно падение правителя и кровавый переворот. Щедрая на события жизнь выдалась ему…
Мутная хандра вызывала отвращение.
Нужно разузнать о настроениях в городе. Обдумать, кто мог взять власть в свои руки, будет ли попытка прорыва, какое время в таком режиме выдержат войска. Собрать совет, выслушать людей и обозначить тактику. Непозволительно упустить контроль в последние дни войны.