– Ну, понеслась, – Жданка, смеясь, взяла Двана за руку, – дайте нашему ученому другу возможность поговорить об открытиях, и его уже не заткнуть. Дружище, что ты основного–то нарыл.

Как вы заметили, моя жена в этом мире уже успела многого нахвататься у меня, особенно, что касается моего сомнительного стиля в разговорной речи. Ну а как без этого, я тоже кое–что у неё почерпнул, например, терпимость к недостаткам других людей, и не только людей.

– Есть кое–что, – чуть отодвинув тарелку, и откидываясь на спинку стула, ответил ей Дван, – тут такое дело друзья. Я, вместе с ребятами Герикона, его учеными, нарыл, как выразилась наша неподражаемая Жданка, в чём я, кстати, вижу плохое влияние на её речь супруга–недотёпы, ещё один, скажем так, ингредиент, который поможет нам в борьбе с Пожирателями. Ох, не нравится мне это слово, но предпочитаю применять его, чтобы не вносить путаницу в термины. Правда нам за ним придется на Тар сходить. Это тот спутник планеты, который Дим называет Старшей.

– Да…, – и тут Вайки выдал тираду, состоявшую из нескольких слов, как русского, так и языков альтов и лаори, которую при всём своём желание, в связи с её безупречной структурой и красотой, я здесь привести не смогу.

– Да, Вайки, придётся, нам любой аргумент в сражении с ними необходим. Понимаешь, это как с богом сражаться, хотя они и не боги естественно, но вот по силе, особенно если сопоставить их с нашими, то на уровне. Для нас они совсем в другой весовой, и всяческих иных, категориях находятся. Это, представь, если бы ты зашел в загон с однодневными цыплятами, величиной с половину твоего кулака, и вдруг, они попытались бы на тебя напасть. Велик у них шанс тебя победить?

– Я понимаю, Дван. Всё понимаю, – обводя нас всех глазами ответил лаори, – но, как же не хочется туда лезть.

– Ну, это то как раз понятно, – вмешался в разговор я, – но полезем же. Куда деваться, мы то ладно, но наши дети, и другая разумная мелочь, что ещё толком не успела пожить, ради них же стараемся.

– Да, кстати, – покашлял в кулак Дван, поглядывая на Жданку.

– Даже не начинай, – привстав, и щелкнув того по носу ответила ему девушка, – только после того, как разберемся с этой бедой. Иначе я смысла никакого в этом не вижу. Да и как ему, ребёнку я имею в виду, в глаза то смотреть, и объяснять, что мы вот тебя родили, а ты поживи пока чуть–чуть, а потом тебя сожрут. Так что, повторюсь, даже не начинай.

– Всё, извини, подруга, – вскинул ладони Дван, – мой косяк, сам виноват. Тьфу ты, тоже уже как Дим разговаривать начал. Ладно, а я тебе подарок привёз, и не этому вот гадскому Диму, а только тебе.

И с этими словами, он, покопавшись в небольшой сумке, что принёс с собой, и которую бросил на пол у стола, достал небольшую, ну по сравнению с его лапами, шкатулку, и торжественно, судя по лицу конечно же, так как другой рукой он уже подтягивал себе тарелку с едой поближе, вручил её Жданке. Та, распахнув глаза, приняла её и тут же открыла, а затем завизжав так, что мы с Вайки аж головами затрясли от звукового удара, кинулась обнимать Двана, крича о том, какой он лапочка, и вообще молодец большой, не то, что некоторые. Ну, это она напрасно, я ей тоже подарки дарю, когда вижу, ну и цветы там всякие, как же без этого. Но, Дван, конечно, переплюнул в разы любой подарок, который я мог бы ей подарить даже в принципе.

В шкатулке, сделанной из дымчатого, полупрозрачного камня, изнутри обшитой материалом, похожим на первый взгляд, на бархат, лежал комплект из диадемы и сережек, невероятный по красоте исполнения. Серебристый метал, напомнивший мне платину, был причудливо сплетён в некий растительный узор, с тончайшими нюансами и искусным исполнением, а центром композиции, и в диадеме, и в сережках, были камни. На сережках поменьше размером, а на диадеме величиной с перепелиное яйцо. Камни словно искрились внутри, и создавалось ощущение, что постоянно меняли цвет. Невероятно красивое зрелище сами по себе, а в обрамлении металла они выглядели ещё круче.