Но главное, что беседующим друг с другом удавалось донести до собеседника свои мысли и свои размышления.

Вскоре женщины потушили свет и оставили стол под покровом зажжённых свечей, а сами удалились на кухню.

– Куда это они, Лацио? – поинтересовался Давид.

– Они знают свое дело, Давид, не беспокойся, – с улыбкой отметил хозяин компании.

Под напев поздравления с днем рождения они занесли в комнату роскошный торт с вонзенными в него небольшими зажжёнными юбилейными свечами. В середине его был водружен пластмассовый маркер с изображением цифры шестьдесят.

– О…, – протянул Давид, – Лацио, а мы и не знали дне твоего рождения, да еще и юбилее, почему ты нас об этом не предупредил, иначе кроме нашего вина и деликатесов мы бы еще что-нибудь бы придумали и прихватили с собой.

– А зачем? Довольно и того, с чем вы к нам пожаловали спасибо вам и за это, – с улыбкой произнес Лацио. – А вино у вас отменное. – ничего не скажешь, и чурчхелы3 тоже. А вот сулгуни4 вкусный, конечно же, но у нас тоже очень много сотов сыра – пояснил Лацио, – кстати об их импорте в вашу страну я тоже хотел бы с вами поговорить, Давид, но об этом потом, сейчас это не к месту.

Застолье набирало обороты, и беседующие очень легко находили темы обсуждения друг с другом, и так же легко удавалось переходить с одной на другую, что нельзя было сказать о речи, которую они использовали при этом.

Понимали с полуслова, друг друга только местные и вновь появившиеся гости.

В разгар кутежа Эльзе удалось сбежать с кухни, и она опять дистанционно набросилась с лаем на Вано.

– Чего-то она не взлюбила меня Гретта, не знаю, чем я ей не приглянулся, – с улыбкой подметил Вано.

– Она так всегда с новыми людьми, – пояснила, улыбаясь в ответ, Гретта, – к тому же ревнует, наверное. Сейчас я ее отведу на кухню обратно и запру.

По возвращении Гретта присела поближе к Вано.

– Впервые вижу такую злючую таксу, – продолжил тему Вано.

– На то у нее есть и другие основания, – пояснила Гретта и приставила под столом свою ногу к ноге Вано.

Электрический ток моментально прошелся по всем частям тела Вано.

– Только не это, – мелькнула у него в голове мысль, – не это и не сейчас.

Однако он не спешил отрывать свою ногу в сторону. Словно пытаясь полностью и достоверно удосужиться в величине температуры ее тела.

– И что это за причина еще? – поинтересовался Вано.

– Я кастрировала ее и лишила ее возможности материнства, – пояснила Гретта.

– Какая жестокость с вашей стороны, Гретта, – возмутился Вано.

– Но на самом деле я сделала для нее доброе дело, потому что она от рождения у меня больная, и ей нельзя было иметь потомство, так как и оно было бы у нас больным, – допивала она коктейль из своего высокого бокала.

– Но все равно, можно ведь было дать ей хоть небольшой шанс, – отпарировал Вано, приостановив в глотке прохождение очередной порции спиртного.

Гретте чаще других женщин приходилось выходить на кухню по надобности застолья, и в это время Вано пытался поближе познакомиться с двумя остальными ее подругами.

Давид пытался говорить с сидевшими за столом мужчинами о бизнесе, а Вано постепенно уводила за собой его стихия ловеласа.

У него и так не было отбоя от женщин из-за своей мужской привлекательности у себя на родине, а теперь и здесь похоже было, подстерегала та же участь.

В долгом отсутствии, перерыве от семейной жизни и жизни в богатом женском обществе своей фирмы у себя на родине, где он слыл красавчиком и Дон-Жуаном среди намного младше его возраста женщин, вдруг словно еще один новый фронт открылся для него, в который он с большим удовольствием и радостью решил окунуться с головой.