Это была, так сказать, история Лоренса Брауна наоборот – геолога Глассмайера пригласили для поисков золота в Москитии, а он отправился на поиски потерянного города. В конце 1950-х годов он возглавил три поисковые экспедиции в Москитию. Жесткий, видавший виды человек со скрипучим, медленным нью-мексиканским выговором, Глассмайер сделался уважаемым ученым. В середине 1950-х годов он работал инженером в Национальной лаборатории Лос-Аламоса, когда тот был еще закрытым городом[18]. Но работа над ядерным оружием разонравилась Глассмайеру, и он переехал в Санта-Фе, где открыл свое дело, занявшись геологическим консультированием.

В 1959 году его наняла американская горнодобывающая компания, чтобы определить, есть ли наносное золото в камешниках в верховьях реки Патука и ее притоках. У нанимателя было много денег: бюджет первой экспедиции составил 40 000 долларов, а Глассмайер участвовал еще в двух.

Во время первой экспедиции Глассмайер слышал много рассказов о Белом городе. «Ты узнаешь об этом, как только попадаешь в Гондурас», – вспоминал он в разговоре с Элкинсом.

Обследуя реки в поисках золота, он изводил проводников вопросами. «Я часто слышал рассказы местных жителей о таинственном Сьюдад-Бланка, – писал он в 1960 году в статье о своем открытии для „Денвер пост“. – Я спросил моего проводника об этом городе. Наконец тот сказал, что люди боятся: вдруг я собираюсь отправить экспедицию на Рио-Гампу [Вампу], к Сьюдад-Бланка? Если это так, они уйдут». Глассмайер спросил, в чем причина. Проводник ответил, что, когда появились конкистадоры, Сьюдад-Бланка был процветающим городом. «Потом произошло несколько непредвиденных катастроф. Люди решили, что боги сердятся на них», а потому оставили город и объявили его запретным местом.

Во время третьей геологоразведывательной экспедиции в Гондурас Глассмайер нашел отложения наносного золота у Рио-Бланко и Рио-Куйямель («в количестве, превышавшем все мои ожидания»), приблизительно в том же районе, где обнаружил их Морд. Но Глассмайер не мог выбросить из головы потерянный город. «Закончив работу, – сказал он Элкинсу, – я отправился на поиски города». Он выбрал десять человек, включая старого индейца-суму (майанга), который говорил, что побывал в Сьюдад-Бланка еще мальчиком и помнил, где находится город. «Пришлось раздать им кучу денег, чтобы они отправились со мной. Мы поднялись высоко по реке, протекавшей сквозь джунгли, – они называли ее Вампу, – а потом по ее притоку Пао. Все это время мы плыли в долбленом каноэ. Когда река обмелела, мы оставили каноэ и пошли пешком». Они шли, прорубая себе дорогу через джунгли. «Это самые непроходимые джунгли в мире, – вспоминал он. – Район гористый, труднодоступный, склоны очень крутые… Я не знаю другого такого сурового места».

После шести дней тяжелого пути через джунгли, 10 марта 1960 года Глассмайер увидел необычный курган, «похожий на гигантское эскимо, перевернутое и заросшее растениями». Они вышли на небольшую полянку с разбросанными по ней артефактами, включая нечто вроде церемониального сиденья или трона, украшенного головой животного. Двинувшись дальше, они увидели «другие холмы на бесконечном ковре джунглей… еще я разглядел еле видные пепельно-серые пылинки в переливающейся зелени. Бинокль с девятикратным увеличением позволил мне разглядеть, что это такое: руины каменных зданий!»

«Я нашел его! – воскликнул он, обращаясь к проводникам-индейцам. – Я нашел Сьюдад-Бланка!»

В течение трех дней они осматривали город и его окрестности, прорубая путь через джунгли, но, по прикидке Глассмайера, продвижение было таким медленным, что на все обследование города времени осталось столько же, сколько занимает «прогулка по парку». Глассмайер продемонстрировал коллекцию красивых каменных фигурок и других артефактов, сказав, что «тонны» таких штук ему пришлось оставить на месте.