– Я могу научить тебя, – сказала принцесса. – Но только давай сначала найдём дорогу домой. Я умею считать до тысячи, а у нас во дворце есть придворный математик, и он может научить считать тебя даже до миллиона, а это очень, очень много.

Барашек очень этому обрадовался, ведь он так хотел научиться считать дальше и узнать что же там после десяти.

– Даже до миллиона? – повторил он, ему это слово очень понравилось и теперь он пробовал его на язык, – Тогда я смогу сосчитать всё при всё на своём лугу, – сказал барашек и запрыгал от радости, – он даже сочинил стишок, – Восемь, девять, десять, бома! Получилась миллиона!

Принцесса хихикнула:

– Барашек, нужно говорить не миллиона, а миллион.

Барашек извинился за свою не грамотность, и тут же всё исправил:

– Восемь, девять, десять, бом! Получился миллион! – и тут они оба расхохотались, но ненадолго.

Они всё шли и шли, а лес не кончался. Барашку становилось жутко. Он вспомнил про этот лес одну маленькую деталь, из-за которой им обоим неследовало бы разгуливать здесь сейчас, и сам удивился, как он мог забыть об этом.

– Эх, баранья моя голова, – подумал Боб.

Как-то вечером, когда Боб жил ещё на ферме Джонсона он услышал эту историю. Он как обычно зашёл в загон одним из последних и услышал как фермер Джонс, закрыв ворота в хлев за его спиной, громко щёлкнул засовом. Боб увидел, что вокруг Перси собралось почти всё стадо. Перси был мастер рассказывать всякие истории, потому что любил подслушивать разговоры Джонсона с другими фермерами, а затем пересказывать их стаду, приукрашивая и добавляя детали, которых и в помине не было. Бобу стало интересно и он тоже подошёл поближе протиснувшись сквозь толпу других барашков. Перси деловито стоял у корыта с водой и вещал:

– Ну, так вот, называют их «зубастая десятка», это всё из-за того что они всегда ходят вдесятером, заставляют изрядно вымотаться свою жертву, загоняют в ловушку, окружают и клац! – он клацнул зубами так, что близь сидящие слушатели чуть не повалились назад, но их вовремя поддержали позади сидящие.

– Они могут съесть целого оленя – за минуту! Вот так запросто они могут съесть и тебя, как травинку. Да, да, и тебя и тебя и тебя! – Перси нагонял страх, тыкая пальцем в каждого барашка, от чего те начинали охать, при этом он засунул в рот пучок травы и энергично пережёвывал его скорчив злую гримасу и изображая из себя опасного зверя.

– Имя этим хищникам – волки!

– Волки, во-о-олки! – заблеяло стадо.

– И вот! Наш ничего не подозревающий толстячёк Джонси, идёт по лесу, насвистывая свою любимую песню: «Барашек, где ты мой барашек» и вдруг натыкается на этих самых – зубастых, свирепых, хи-и-итрых волков, – стадо ахнуло, а Перси, закатив глаза кверху, невозмутимо продолжил:

– Он один против десятерых. Они его, естественно, окружили.

– Неужели они его съедят?! – вырвался голос из толпы полный сострадания к фермеру Джонсону.

– И вот! один из них, судя по всему вожак, решается атаковать, – при этом Перси встал в позу атакующего волка, изображая вожака, – И уже приготовился к прыжку, чтобы поглубже вонзить свои острые зубы в нашего фермера! – стадо снова ахнуло.

Ну, неужели он его сейчас загрызёт?! – произнёс надрывный голос, и послышался тихий одинокий плач.

– Волк прыгнул… Но фермер Джонсон выстрелил ему прямо в грудь, прежде чем волк успел долететь до него, – Перси при этом взял рядом лежащую палку прицелился и издал громкий звук – Бам! Барабам! – всё стадо заликовало.

– А остальные волки разбежались в разные стороны! – закончил Перси.

Боб погрузился в размышления, он шёл и думал: «Кто знает, может они навсегда ушли из этого леса, или может это были просто выдумки Перси и никаких волков здесь нет», мысленно успокоил себя он, но тут же замер как вкопанный, услышав раздавшийся далеко и разлетевшийся эхом по всему лесу жуткий вой.