– Это куда ты, мадам? – ненавязчиво полюбопытствовала я.

– Улетаю работать, на две недели, – не без гордости провозгласила моя соседка.

– Далеко? – робко поинтересовалась я.

– В Египет, меня Ритка позвала.

Ритка была go-go. «Ну, – по неопытности подумала я, – наверно, Танька танцевать тоже будет». (Выдохнула.) Коли такие шикарные ноги, чем не работа?

Соседку я проводила. Сама же в суете будней и забыла, что та улетела. А через неделю – звонок.

Звонила Таня. Почти как в кино. В документальном. Из тюрьмы. Она была лаконична. Попросила лишь маме ее сообщить, мол, с дочерью все хорошо, хоть та и на связь пока выйти не сможет. Неопределенное время.

От странности для меня такой ситуации я даже сначала подумала – шутит.

Однако, когда Новый год Таня «отметила» в тюрьме, я убедилась, что нет.

Конечно, Таня вернулась. Через неделю. И в угоду своей неосведомленности я все же уточнила, а собственно, за что ту задержали. Откуда и узнала, как устраивают в клубах маски-шоу, и незнакомое доселе мне слово – консумация[9]. Таню, это «приключение» никак не затронуло, слишком малое потрясение для столь легкой натуры. Однако мне сия история привила бдительности и осознание: пока ты не знаешь слова – этого, по сути, в жизни твоей и не существует. И чтобы жизнь все же становилась шире, ярче и понятней, новые слова учить непременно стоит, однако выбирать их нужно бдительней.

В своей пьесе в угоду ананкастности[10] я окружающих разбираю на персонажей.

Вот за соседним столиком пасту теребит Барби с неразгибающимися коленями. С такими куклами мне слишком быстро становилось скучно уже в детстве, и я обрезала им волосы, разукрашивала руки и наряжала в яркие несуразные вещи (да простят меня защитники кукол). Рядом с Барби – манерная подруга. Переключатель которой, очевидно, из-за лишнего утреннего просекко заклинило на режиме императрицы. А вон на мясистый Ролекс компульсивно поглядывает «дядечка гедонист». На его шикарные туфли всегда смотришь раньше, чем на лицо. Что ж, ролей слишком много, и тут стоит разделять персонажей на тех, кто не сможет быть главным героем, и тех, кто просто зубы почистит, а про него уж бестселлер выйдет.

Честно скажу, своего персонажа я часто меняю, но главного еще ищу. Хотя, вне зависимости от этого поиска, вы все равно увидите только то, что захотите.

Помню, лет восемь назад я гуляла с одним журналистом. Парень был умен и, как полагается всем (за исключением одного – и пусть каждый продумает про себя) моим бывшим, странен. Но сейчас, сейчас я про другое. Так вот, во мне ему нравилось различать довольно тупенькую особу. А я заметила, сколь отчаянно ему удовольственно быть лучше. И подыграла. И вот уже вместо романтических свиданий он устраивал мне благосклонный ликбез. Гуляя по Москве, мой журналист хитро жмурился да все спрашивал: «А вот знаешь ли ты, Алиса, сколько высоток сталинских? А что за монумент это? А это чей портрет? А Жуков – это кто, знаешь? А это? А это?» Я покорно покачивала головой, он усмехался, мол, как же ты живешь в Москве, а такого не знаешь, и вещал.

Что ж, быть бы нашему роману в угоду его роли, да только вот играть в тупенькую мне быстро надоело. Оно ведь как, не должна тупенькая мнения своего иметь, а должна она много молчать и совсем не знать, чего, собственно, хочет. Мужчина за нее все сам решит.

Тогда-то я и попробовала умной прикинуться – вот лучшая роль, чудилось мне. Только оказалось это намного сложнее, и более того – накладнее. И дело вовсе не в количестве съеденной информации, желудок был подготовлен и растянут с детства. Дело крылось в том, что с умных довольно много спрашивают, проблемы, да причем еще и чужие, ложатся на их решение, и при всем этом не любят их чертовски и все.