Хлопали двери. Звучали отрывочные приветствия. Хмурилось снежными тучами небо. Из булочных тянуло свежей выпечкой, а из чайных – мёдом и травами. И по-прежнему горели среди деревьев колдовские фонари, к которым слетались погреться взъерошенные пичуги.

Матушка с Мьёлом свернули с оживлённой улицы на узкую тропу к старому парку. Среди его заснеженных деревьев виднелись три массивных здания – два почти вплотную друг к другу, одно позади.

– Нам надо к дальнему, – сообщил колдун. – Архив там.

А спустя минут пятнадцать, когда они добрались до места, Мьёл указал на полуподвальное окно в торце:

– Вот тут.

Матушка Шанэ достала мешочек с песком и огляделась, но здесь людей не было, лишь из-за деревьев доносились обрывки приветственных утренних разговоров.

– Ищите, – прошептала она, выпуская помощников.

Серые псы тут же разбежались по парку, коты отправились изучать ведомственные стены и окна, а стервятники вспорхнули к крыше. Матушка же, аккуратно подобрав полы длинного пальто и платья, присела напротив окна.

– Есть тут что? – не вытерпел колдун.

Сам он осматривал здание архива несколько раз – и ночью, и под утро, – но не заметил ничего необычного.

– Есть, – прищурилась матушка. – Есть следы. И котёнка тоже. Оба метки оставили – как царапины на заиндевевшем стекле.

Она ухватилась за протянутую руку Мьёла, встала, и колдун в очередной раз за это утро поёжился – матушкины глаза горели призрачным голубым огнём.

– И ещё есть, – прошептала она, невидяще глядя перед собой. – На всех окнах первого этажа. На дверях. Призрак много раз хотел войти, но не получалось. Потому что защита, сынок. Древнее здание – и древняя защита от призраков.

– Да ну? – Мьёл ухмыльнулся. – А ведомственные по всему Семиречью ищут дома с защитой от призраков, над стеной колдуна Ру бьются – а то, что у них под носом, не замечают. Ходят на работу каждый день – и не знают.

– А что на третьем этаже? – матушка Шанэ подняла голову. – Там на двух окнах больше всего меток.

– Кажется, отдел секретных разработок, – вспомнил колдун. – Но нас туда не пустят даже с открытым делом об убийстве и запросом от нашего главы. Я пока в архиве сидел, всякого наслушался. Там так всё секретно, что даже глава Колдовского ведомства не рискует без спроса приходить. На четвёртом этаже вроде опытные. А на пятом... не знаю.

– Да это и неважно, – матушка Шанэ тряхнула головой, и её глаза стали обычными, чёрными. И очень расстроенными. – Следов призрака нигде нет, только метки на окнах. Откуда он пришёл и куда делся, мои так и не учуяли. А пойдём-ка к крыльцу.

– Зачем? – насторожился Мьёл. – Внутрь вас не пустят. А если и впустят, то о тех, кто работал на третьем этаже, ничего не скажут. Имена сотрудников секретного отдела даже не все местные ведомственные знают.

– Жаль, – матушка поджала губы. – Тогда пока расходимся, сынок. До вечера. Во сколько призрак явился?

– Сразу после полуночи. Вроде ближе к часу.

– Я приду к девяти вечера, – решила матушка Шанэ. – Мы недавно прошли мимо булочной, а её держит моя землячка и давняя приятельница. Зайду к ней на чай и понаблюдаю за архивом через помощников. Думаю, успею досюда добежать. А ты, – она строго посмотрела на колдуна, – отправляйся-ка спать. Ночь может быть... интересной.

– И точно будет, – согласился Мьёл. – Если призрак вернётся.

– А он вернётся, сынок. Одна-две метки – случайность или знакомые лица. А вот десятки... Призрак очень хочет зачем-то сюда попасть. Знает о защите, бьётся, обманывается, но вновь и вновь рвётся внутрь. Каждая царапина – потраченные силы, за день-два столько не оставить. Он не одну луну пытается пробиться в ведомство. И он вернётся, – повторила матушка и попросила: – Проводи меня до лодки, пожалуйста, больно скользко сегодня. И обязательно поспи.