Выглядит, как подстраховка, мадам криво ухмыляется. Эта бумага – огромная ловушка на самом деле, но я обо всём заранее прочитал, в том числе, что на форумах пишут. Поэтому и дописал этот комментарий, заставивший мадам Дитмар скривиться, а Светку – робко улыбнуться.

Развязались, последняя бумага – о сохранении тайн друг друга. Вот именно она ничего и не значит, потому что за недонос о «социально опасном поведении» полагается депортация. И никакая бумага этот пункт не отменит, поэтому спокойно подписал, кивнув Светке. Надеюсь, она не жалеет о том, что согласилась, ибо процедура действительно довольно унизительная.

– Ну, что же, поздравляю вас, – скривив лицо в том, что она считала улыбкой, сообщила нам мадам Дитмар. – С сегодняшнего дня вам разрешено ночевать в комнатах друг друга.

А вот это уже не совсем обычно и звучит намёком. Я насторожился, потому что эта сельдь точно что-то знает. Неужели готовится какая-то пакость по отношению к Светке? Насколько мне известно, из всего класса только она до сих пор ни с кем не была. Аж потом прошибло.

– Благодарю вас, мадам, мы обязательно воспользуемся разрешением, – ответил я спокойно, тщательно контролируя интонации голоса.

Не вижу Светкины глаза, а чувствую только руку, но она, похоже, поняла. В каком же зверинце мы живём! Осторожно вывожу её из проректорского блока, руку девушка почему-то вырвать не пытается, поэтому мы очень спокойно начинаем спускаться по лестнице, когда вновь начинает орать сирена гражданской обороны. Как они мне надоели, слов просто нет! Уже бы разбомбили эту Швейцарию и оставили нас в покое!

Впрочем, в убежище тоже можно поговорить. Закуток у дверей – он для важных персон, если война, и никем не занят, если просто учебная тревога. Но самое важное, что я узнал, – этот закуток не прослушивается. Поэтому важно успеть его занять.

Потянув Светку за руку, помчался в направлении убежища. В этот час в гимназии народу немного, большинство уехали в супермаркет – закупаться для поездки в новое и красивое, по их мнению. Раздолье для куратора на самом деле. Можно просто смотреть и записывать в тетрадку. Поэтому в этот час в убежище почти никого и не было.

– Ну, как ты? – задал я самый, по-моему, идиотский вопрос, когда массивные двери с лязгом захлопнулись.

С каждым разом тревога проходит всё серьёзнее и серьёзнее, уже и угадать трудно, учебная она или нет. Впрочем, раздумывать на тему тревоги не хочется. Вряд ли кто-то рискнёт нажать кнопку, все же знают, чем это закончится. Поэтому нужно просто усадить свою испуганную подругу и дать ей успокоиться.

– Я нормально… – ответила Светка. – Спасибо тебе.

Тоже голос контролирует. Знаю я твоё «нормально», такое же, как и моё. Нужно поговорить, нам обоим нужно, но она ещё не расслабилась. Что же за демоны такие у этой вроде бы хорошо устроенной девочки? И в это её «спасибо» гораздо больше вложено, чем просто благодарность за беспокойство. Просто ощущение такое.

– Мадам не зря сказала о ночёвке, – сказал я ей самое, по моему мнению, главное. – Я на полу могу переночевать, а тебе возвращаться может быть опасно.

В полутьме закутка в школьном убежище, в неверном свете автономных ламп я смотрю прямо на Светку, не в силах вдохнуть от вида захлестнувших её эмоций. На меня смотрят блестящие Светкины глаза, при этом освещении кажущиеся чёрными, а в них – жуткая смесь страха и… благодарности?

Самое странное в том, что Витькина рука не вызывает у меня мгновенного омерзения. Я совершенно себя не понимаю. Когда он держит меня за руку, мне не хочется её немедленно вырвать, чтобы сразу же помыть. Когда обнял, не давая упасть, – тоже не было ощущения чего-то мерзкого. Это для меня очень странно.