Глянул туда, куда указывал знак, зная: пойди он этим путем, Ад предъявит на него свои права. Там действительно будут демоны, существа из худших его кошмаров, которые только и ждут, чтобы подвергнуть его пыткам, терзать его, рвать его плоть зубами, жечь и сдирать мясо с его костей – снова и снова. Он вдруг понял, что изо всех сил сжимает одну руку другой, пытаясь спрятать клеймо.

– Лобное место – это, должно быть, туда, – сказала Ана, указывая вдоль главной улицы.

Чет кивнул. Вдали еле заметно проступали сквозь туман очертания холма.

– А что там? – спросил Джонни.

– Вроде как там есть кто-то, кто может помочь тебе найти родных, – сказал Чет. – Их называют кроведунами.

– Кроведуны, – сказал Джонни, потом повторил слово еще раз, будто ему понравилось, как оно звучит. – Знаете, а это может быть интересно. – Он перевел взгляд на Ану. – Вроде квеста. – Он рассмеялся. – Квест «Бладсикеры Стиги». Звучит как реальное приключение. Я в игре.

– Квест? – сказала Ана. – Ну что должно произойти, чтобы ты понял – это не какое-то приключение из твоих книжек со сказками.

– Знаете что? – Он хитро улыбнулся. – Питер Пэн однажды сказал: «Смерть – это огромное приключение». Это мой девиз.

Ларри Вагнер, известный в окрестностях Джаспера, Алабама, попросту как «Тренер», брел по главной улице города Стига по направлению к Лобному месту. Куда он идет, он не знал, и ему было плевать. Он просто тащился в потоке других бесцельно шатающихся душ, то и дело попадая в глубокие колеи, выбитые в камне мостовой, и пытался подсчитать, сколько же миллионов ног и сколько миллионов лет должно было тут пройти, чтобы в камне появились вот такие канавы.

Улица стала ýже, и сдавленная стенами толпа замедлила ход. Вдоль стен выстроились многочисленные прилавки, и в монотонное шарканье сотен ног вплелись крики зазывал.

Вдалеке послышался гром, и мимо его лица проплыла снежинка, одна, другая… «Идет снег», – подумал Тренер. Туман немного развеялся, и стали видны темные, плотные тучи, нависшие над их головами. Он поймал снежинку, и понял, что это никакая не снежинка, а пепел. Повсюду летали хлопья пепла, кружились вдоль по улице, оседали сугробами в канавах, у стен.

Тренер поглядел на руки, на свою бледную, серую плоть. Я мертв… Черт, мертв. Он потряс головой, все еще пытаясь понять, каким образом так получилось, что в одну секунду он собирался приятно провести денек на рыбалке, а в следующую – уже пялился на свою собственную расколотую голову. И на этого подонка Чета, ублюдка мелкого, как он спокойно себе уезжает прочь. В этот момент Тренеру больше всего хотелось наложить на Чета свои холодные, мертвые руки. Он стиснул кулаки. События той ночи беспрерывно крутились у него в голове. С ним так уже бывало: картинки его школьной юности, когда он играл в футбол, вот так же неотвязно вертелись в мозгу – тот день, когда сам Биер явился в школу набирать игроков, тот злосчастный пас, мяч летит прямо ему в руки[2], бьет его в живот и отскакивает, просто улетает куда-то в сторону. Сколько раз он проигрывал это у себя в голове – наверное, сотни, тысячи раз? Если бы он только поймал этот мяч. А теперь все то же самое было с этим мальчишкой, Четом. Если бы я только двигался чуть быстрее, вернее рассчитал бы время, я бы достал этого говнюка. Вогнал бы домкрат прямо в лобовое стекло. Тогда бы он, этот мальчишка, валялся с расколотой головой, он топал бы сейчас в этом аду. Не я. Не я!

Чья-то рука скользнула вокруг его талии, и он вздрогнул.

– Не бойся, – хрипло проворковал чей-то голос. – Я пришла, чтобы тебе помочь.