Он закрыл глаза и одним единственным движением выбил из нынешнего тела всю оставшуюся в нём жизнь. Всё, что бог успел – задать себе направление. Ему оставалось полагаться лишь на удачу и надеяться, что переродится он как можно ближе к девочке с красными глазами. И что она не умрёт до того момента, пока он её не найдёт.

– капает, капает, капает кровь и сыпятся изумруды вновь… – тихо перебирал струны бард, наблюдая как заживляет своё ранение небо. Он был не лучшим стихоплетом и певцом. Чаще всего от его завываний люди расходились, цветочки увядали, а деньги ему платили ради того, чтобы он замолчал. Он долго жил, умел многое, и славился тем, что коллекционировал предсказания разных стран. Он знал тысячи легенд и давно ждал похожего знака. Сейчас знамение наконец свершилось. На небе в опасно близости друг от друга прошлись две луны, показывая, что время хоть и близится, но ещё не подошло. Бард ждал тысячелетиями. Подождёт и ещё чуть-чуть. – капает, капает кровь, грядёт новой жизни…

– …виток, – вместе с бардом допел последнее слово ветер и небо над миром вновь стало синим, наполненным бездонной пустотой. Он затушил костёр, зачехлил музыкальный инструмент и, закинув его на спину, отправился в путь, к самой маленькой, но не менее самобытной и прекрасной Империи людей.

Колесо завертелось.

Он ненавидел перерождения из-за беспомощности, которую испытывал попадая в слабое детское тело. Если ему сопутствовала удача, что происходило нечасто, первые годы ладно ложились в незамутнённое заклинание детства, которое для него было чем-то вроде длинного праздника. А если ему с родителями не везло…

Воздух пах влагой и едва уловимо кровью. Понять причину этого, не обладая возможностью разлепить глаза, было невозможно. Отдалённость Сердца мира от этой группы маленьких островков сказалась на его возможностях и бог, находясь в слепой темноте первую склянку жизни, с раздражением понял, что попал в звериное тело, хотя вовсе этого не хотел. Рядом ничего не пищало и не шебуршалось, окружающая обстановка была тихой и жуткой, а он пытался снова и снова определить в чьей шкуре оказался.

У него не хватило резерва для минимального прощупывания местности, ведь весь расход энергии тратился на то, чтобы удержать связь, – тоненькую, хрупкую ниточку, соединяющую его с ребёнком-фейри. Поэтому ему пришлось ждать, пока веки не разлепятся или пока беспомощное тельце не умрёт.

Итак, можно открывать счёт. Первая попытка точно оказалась провальной.

Он не знал сколько времени у него теперь уйдет на поиски, но рано или поздно бог поймает фейри. Главное, чтобы она дожила до того момента…

Мари поселили в комнате, в которой постоянно было холодно и влажно. Как она поняла – эта зона в виде рядов небольших кроватей с бортиками, одного камина и единственного мутного окна, была чем-то вроде яслей. Дети в ней находились до самого «распределения», проходящего в пятилетнем возрасте. Но узнать подробнее как это происходит и что следует затем, она пока не смогла. Сложно что-либо выведать будучи беззубым маленьким комком.

Простыня, на которой она лежала, пахла сыростью и чем-то нелицеприятным – у старушки Ольги, заботившейся о всех детях в их зоне сразу, просто не хватало сил поддерживать комнату в постоянном тепле и чистоте. Для женщины было главным, чтобы дети не болели и не голодали. Всё остальное иногда исправлялось с помощью других слуг, но слишком редко, чтобы считать это достаточным.

Поэтому: не просыхающий матрас, клубы пыли в местах, к которым не прикасались руки Ольги и липкий, чёрный нагар вокруг камина и на потолке, возникший из-за гари и сырости, – были первым, что она смогла чётко разглядеть и прочувствовать в этом мире, после долгого младенческого срока.