Марина выгнула бровь и посмотрела с удивлением на секретаря.

– А что у нее стряслось?

Лидочка выпрямилась на стуле, поняв, что нашла хорошего слушателя, сложила ручки на коленках и начала свой рассказ. Поняв, что это надолго, Марина убрала руки с клавиатуры и откинулась на спинку стула.

– У тети Лили было два ребенка. Юрка и Лейла, которая сейчас у нее живет с детьми. Муж у нее умер лет десять назад. Пил сильно, да и как в нашей деревне не пить, если раньше почти в каждом доме самогон продавали. Хорошо, что после истории с дядей Вани гнать эту гадость перестали, хотя не все, конечно.

Марина перебила Лидочку.

– Подожди, не пойму, а что у них такие имена разные? Одно вроде как русское, другое восточное.

Лидочка пожала плечами.

– Откуда же мне знать. Но вроде мать моя рассказывала, что Лейлой дочку отец тети Лили назвал, они же вроде нерусские. То ли татары, то ли казахи, не разобрать. Муж то у нее русским был, Петром звали, а вот она не из наших. Но вроде как у них любовь случилась и они поженились. Так вот. Первую назвали экзотическим именем, как у них положено в их религии, а вот второго, когда родился мальчик, Юрой. И то, там скандал даже был.

Лидочка махнула рукой неопределенно и продолжила.

– Отец тети Лили хотел его Маратом или Махмудом назвать, но Петр, муж Лили, взбунтовался и не позволил этого сделать. Пошел в загс и записал сына Юрием. Потом принес свидетельство о рождении и всем показал, вот мол, смотрите. Родители тети Лили после этого с ним перестали общаться. Она-то с детьми их навещала, а вот Петру, дорога туда была закрыта.

Лидочка вздохнула тяжело и продолжила.

– Так вот, как помер Петр, осталась тетя Лиля одна с двумя детьми. Лейле тогда было шестнадцать, а Юре вроде четырнадцать. Ох, и намаялась она с ними. Сын вообще без отца от рук отбился. Вот тогда она и начала к бутылке прикладываться. Ее Ирина Григорьевна к себе позвала, чтобы она и за детьми могла присмотреть и хоть какая никакая да копеечка. Но когда Юрке было восемнадцать, влюбился он в одну девку из нашей деревни. Но та ему вроде не отвечала взаимностью. Ну и как-то утром мать пошла, корову доить, а он висит в сарае на веревке уже окоченевший. Вот горе то было. Она чуть сума не сошла, но работа ее останавливала от постоянных попоек. Так она тут и работает. Жалко женщину. Мужа потеряла, а потом сын повесился.

Марина слушала Лидочку и не понимала, откуда это дамочка все в подробностях обо всех знает?

– Лидочка, а вы эту семью так хорошо знаете?

Секретарша улыбнулась, поправила прическу и ответила:

– Просто мне мама рассказывала про них, а сама-то я с ними дружбу не водила никогда. Не моего уровня люди.

Марина чуть не засмеялась, но сдержав смешок, повернулась обратно к монитору, чтобы Лидочка не заметила улыбки на ее лице.

Неожиданно секретарша посмотрела на наручные часы и соскочила со стула.

– Ох, господи ты, боже мой. Засиделась я что-то. Меня, наверное, Ирина Григорьевна обыскалась.

Она подбежала к двери и, открыв ее, повернулась к Марине.

– Я побежала, если что, заходи, поболтаем.

И как ни в чем небывало выпорхнула из кабинета.

Посидев еще немного, Марина закончила работу, и начала собираться домой. Вся неделя прошла легко и без происшествий, не считая того, что тетя Лиля опять запила.

Ну, судя по рассказу Лидочки, здесь всех все устраивало, поэтому и ей, Марине, должно быть все равно. Пусть сами с ней разбираются. А вот то, что она ребенка потеряла, да еще такого молодого, было жалко.

Вообще, странная какая-то деревня. Надо бы завтра наведаться в библиотеку к Марии Степановне, почитать историю этого края и конкретно про это место. Откуда и когда, а главное как появилась эта деревня.