– Вы как-то позеленели, по-моему, вам хватит на сегодня, – пытается играть роль заботливого папаши? Зачем ему это? Почему он стоит со мной, а не идет к своим друзьям? Его, наверняка, ждет девушка или невеста (для справки: он не женат, девчонки из группы говорили). Хочу что-то ответить, но слова никак не соединятся.

– С кем вы пришли? – Илья Валерьевич теребит мое плечо, а я уже улетаю, улетаю… Кажется, он задал тот же вопрос бармену, но откуда бармен может знать с кем я пришла, он не видел рядом со мной ребят, они где-то на танцполе. Хочется спать, я ещё слышу музыку, но всё становится таким далеким.

Я просыпаюсь, когда тьма лижет

Мой серебряный потолок.

Я счастлив, но я бы хотел стать ближе

К тому, кто так же как я одинок.

Дмитрий Мартынов

– Лера, проснись.

Я еле-еле открываю глаза, голова, на удивление, не болит. Вокруг меня всё настолько белое, что смотреть невозможно. Я даже не могу понять, где нахожусь, не то комната, не то…небеса. Я умерла?

– Ты не умерла, – доносится совсем близко. Я что, спросила это вслух?

– Уже время обеда, а ты всё валяешься, – говорит Александр Николаевич, приближаясь ко мне.

Александр Николаевич?! Боже мой, как? Где я? Откуда он взялся рядом со мной? Что вчера было? Поток мыслей накатывается, и, кажется, моя голова сейчас лопнет. Меня тошнит мыслями, их так много, что они не умещаются в одной голове. Меня сейчас вырвет перед Александром Николаевичем!

Я вскакиваю, тяжело дыша и вся в поту. Свет выключили. Александр Николаевич выключил свет? В комнате темно, но мне удается увидеть окно, закрытое занавесками, стол с ноутбуком, комод и кровать, на которой я лежу. «Сон» – проносится у меня в голове, «это был сон». А вот тошнота была очень даже настоящей, кажется, она вот-вот вырвется наружу.

Я встаю с кровати, пытаясь сделать это быстро, но тело меня не слушается и голова качает, будто я в море. Кое-как, передвигая ногами, выхожу из комнаты и бреду в поисках туалета. Слава богу, искать долго не приходится и, как только я вижу унитаз, кидаюсь к нему, словно к родному. Последующие минуты меня выворачивает наизнанку, а когда, я понимаю, что больше из меня выходить нечему, чуть ли не расстилаюсь на полу прямо рядом с унитазом. Мне становится значительно легче, и обрывки вчерашнего вечера вспыхивают в памяти. Общага, парни, моя татуировка, клуб, много алкоголя, танцы, бар… а потом чистый лист. Не похоже, что я в общаге, только если не в своей комнате. Хотя я бывала в других блоках, это место явно сильно отличается от любого общежития. Это квартира или дом! Где я? Что вчера было? Почему я не могу ничего вспомнить, черт побери?

– О-о, доброе утро! – открывается дверь за спиной. Хоть я полулежу, а поднять голову не хватает сил, я узнаю этот голос.

Громов! Я забыла про Илью Валерьевича. Я же встретила его в клубе. Че-ерт.

– Вставай, – он помогает мне подняться, я перекидываю руку ему за шею и шевелю ногами. В соседней комнате находится ванная, именно к ней мы направляемся. Илья Валерьевич молча умывает меня, как ребенка. Мое сознание, конечно, еще не полностью проснулось, но это не мешает чувствовать полный стыд!

– Вот полотенце, это чистые вещи можешь надеть их, тебе нужно в душ. Сама справишься или мне помочь? – без тени улыбки говорит мой преподаватель. Что б тебя! Помочь? Нет уж, такого позорища я не перенесу!

– Я сама, – почти не слышу свой голос.

– Хорошо, только позволь я тебе помогу забраться в ванну, – он рывком ставит меня в ванну, прямо в одежде (я так и осталась в черном топе и джинсах),включает ледяной душ и направляет его мне на голову. Сколько эмоций бушуют во мне, но ни одна не срывается с губ. Он псих! Псих! Псих! Мне уже кажется, что я замерзну и умру под этим напором, но он прекращается.