– Спит, – сказала она.

Синяя женщина упала на пол. Она изогнула стан, чуть приподняла одно плечо, слегка опустила другое и замерла. Бездвижная она походила на статую, утратившую не только руки, но и голову. Тамара Борисовна принюхалась. Моментально в кабинете появился огромный мопс. Он был человеческого роста и вошел как человек. В правой лапе он держал палку сырокопченой колбасы, левой – поправлял на толстом боку кожаную портупею с мобильным телефоном. На его голове была твидовая кепка-восьмиклинка шоколадного цвета в красно-синюю клетку. Он обожал произносить свое имя. «Глотон!» – с ударением на последнем слоге и французским прононсом.

– Кто это? – он указал колбасой на синюю женщину.

– Не твое собачье дело! – ответила Питбуль.

– Почему она без головы? И где ее руки? – Глотон встал на четыре лапы и обнюхал синие бедра.

– Не трогай ее! – Тамара Борисовна наехала на пса мощной грудью. – И убери свою дурацкую колбасу! Испачкаешь!

– Она спит? Или вы ее того? – Глотон посмотрел на Тамару Борисовну с опаской.

– Ты за кого меня принимаешь? – Тамара Борисовна бросила на пса недовольный взгляд. – Зачем ей голова, тупая псина, когда у нее есть это! – она ткнула в спящую пальцем и сунула ему под нос.

Пес потерся о ладонь и одобрительно закивал.

– Спрячь ее где-нибудь! – Тамара Борисовна пошлепала ладонью по синему животу.

– А если она проснется? – пес вскинул лапы вверх.

– Не проснется! – психотерапевт наклонилась над спящим рисунком и откинула левую ногу в сторону. Нога подчинилась.

– Ох! – пес прикрыл пасть лапой и встал на цыпочки. Его короткая шея вытянулась как трансформер. Прошло три минуты, Питбуль очнулась.

– Все! Хватит глазеть! Делай, что тебе говорят!

Глотон подцепил синюю женщину за талию открытой пастью и встал на задние лапы. Ее гуттаперчевое тело обвисло, как огромные синие усы, выстриженные по неведомой ассиметричной моде. С одной стороны они были длинными и свисали почти до пола. С другой на собачью грудь опустились две пышные округлости. Пес аккуратно потрогал их.

– Вот тупица, – Тамара Борисовна скривила рот. Эта гримаса означала, что все на свете приходится делать самой. – Ты хочешь, чтобы за тобой увязалась толпа зевак? Переверни ее!

Глотон открыл пасть, тело мягко опустилась в его лапы. Перекинул его через плечо, словно длинный синий шарф, надвинул кепку на лоб и вышел.

Он пересек двор и оказался на Малом Могильцевском. Оглянулся. Никого. Только ветер виден от пушистого снега. Пес свернул налево и прибавил шаг. Длинный синий шарф за его спиной рисовал на заснеженном тротуаре тонкую извилистую дорожку.

Я открыла глаза и оказалась лицом к лицу с Тамарой Борисовой.

– Где она? – я приподнялась на кушетке и оглянулась.

– Кто? – брови Тамары Борисовны совершили резкий маневр вверх.

– Женщина… синего цвета, – я прикоснулась пальцами к вискам, а Тамара Борисовна заботливо провела рукой по моим волосам.

– Дорогая моя, даже не знаю, что сказать, – она сладко улыбнулась. – Здесь никого не было. Только вы и я.

Когда ты в заднице, психотерапевт становится самым главным человеком на земле. По масштабности фигуры он сравним с родителем, рожающим тебя заново. Хотя нет. Рожаешь ты сам, а он помогает зачать, выносить и родить новую личность. Потому что старой больше нет. Я сижу на обломках собственной личности.

Детство – сумерки. Ваш крик громко прозвучал в родильной палате. Врач поднимает вас вверх и держит в своих больших руках. Мама улыбается. Вы появились на свет, но это ничего не значит. Вы только засыпаете.

Взрослость – рассвет. Что может вас разбудить, если вы спите так крепко? Например, что-то очень тяжелое – развод с мужчиной, от которого вы полностью зависите, или страшное – смертельная болезнь близкого человека, или предательство – вы вдруг узнаете, что всю жизнь были обмануты тем, кому больше всего доверяли. Возможно, это страсть, которой вы никогда не испытывали. Вы бутылка горячего шампанского. Вас встряхнули и выдернули пробку. Взрыв! Вы открываете глаза и видите другой мир.