– Чертов кракен! – удивленно воскликнул рулевой, вмиг растерявший все желание поспать.

Штурвал бешено вращался то в одну, то в другую сторону, не давая Тому ухватиться и выровнять фрегат. Из-за этого корабль болтало в разные стороны, лишая пиратов устойчивости.

– Хватит дурить!

Ловкий Эр, в отличии от Тощего, был куда изощреннее в своих фразах. Канаты подняли его между мачтами, спеленав, как ребенка, и не оставив даже шанса.

– Деревянная каракатица! Что б тебя короеды пожрали!

– Ругань не работает, Эр, – прохрипел Джодок, висевший неподалеку.

– Спалю все такелажи, осьминожья отрыжка!

Старпом продолжал брызгать злостью, безнадежно пытаясь вырваться из цепкой хватки корабля. Отверженный, планомерно пленящий команду, раскрыл пасть в немом рычании и потянулся к перепуганному юнге, пятившемуся к бочкам с водой. В это время Гарри-Порох отмахивался от настырного каната шомполом. Рядом, вооружившись половником и сковородой, пристроился Джулио.

– В сторону, Малёк!

Морган отбил канат, уже практически схвативший мальчишку, обухом топора, давая мелкому возможность спрятаться получше.

– Что здесь происходит? – голос капитана, застывшего у входа в каюту, был полон холодной ярости.

Фрегат оттолкнул юнгу и Гранта, уронил пойманных пиратов, паре из которых не повезло оказаться за бортом, и потянулся всеми канатами к Фанатику.

"Как ты мог?!"

– Что мог? – капитан смело шагнул вперёд и, не став сопротивляться, позволил Отверженному пленить себя под удивленные и непонимающие взгляды остальной команды, приходящей в себя.

"Бросить меня? Предать. Решить, что я тебе больше не нужен!"

Казалось, корабль и сам запутался, что из этого ранило его сильнее. Он источал боль и обиду, которую ощущали даже пираты, споро вытаскивающие из воды выпавших товарищей.

– С чего ты это взял? – спокойно спросил Грахго и поморщился, когда щупальца перехватили его вместо канатов, неаккуратно сжимая сильнее, чем было необходимо.

"Слышал."

Отверженный подтащил капитана к себе, усиливая хватку и вглядываясь в его лицо. Что он хотел там увидеть? Сожаления? Боль? Страх, что раскрыли? Или раскаяние? Корабль не знал. Он был готов ко всему, но все таки не ожидал, что Грахго устало улыбнется, разглядывая разгневанную морду осьминога с искренней теплотой.

– Как ты мог в это поверить, старик? – Фанатик вздохнул, прикрывая глаза и сдерживая стон. Отверженный сжал его особенно сильно, едва не ломая кости. – Я ведь обещал, что никогда не брошу тебя. Как ты мог это забыть? – вновь открыв глаза, Грахго посмотрел на фрегат с легким укором и осторожно коснулся его морды, протянутой рукой. – Как?

Такой простой вопрос пробудил у корабля давно забытые картины. Оживленный порт тонул от количества людей и кораблей, бросивших якорь. Между ними и пристанью сновали бесчисленные шлюпки. Уши Отверженного закладывало от гвалта. Валенсия, а это была именно она, – корабль точно помнил этот удивительный город, в порту которого никогда не отдавал швартовых, – жила в полную силу. Почему-то Отверженный был намного меньше, чем сейчас, и стоял он не на приколе или якоре, а на деревянной пристани. Перед ним, теребя в руках небольшой мешок, застыл Грахго. Он был значительно моложе, на лице еще не появились следы от кинжала, а улыбка казалась намного мягче и добрее.

– Не переживай, старик. Пусть капитан Гонсалес спустит с меня хоть три шкуры, но я вернусь домой, – Грахго улыбнулся дерзко и уверенно, но Отверженный слишком хорошо его знал, чтобы не заметить за показной бравадой грусть.

– Успеешь к свадьбе?

– Обижаешь. Не забудь отстирать парадный костюм от краски! Не хочу краснеть за тебя перед невестой.