Не дожидаясь ответа, лорд приподнял шляпу:

– Не прощаюсь, – и удалился.

– Кто это был? – спросила Беатрис.

– Князь, – ответил Семен. – Я его по взгляду узнал. Точно такой же, как у советника на Иль-де-Франсе.

Полуденное солнце нещадно жгло, наполняя безбрежно-синюю поверхность моря мириадами бликов. Раздувая громаду парусов, стремительно шел бриг, радуя взор изяществом обводов. Корабль держался в пределах видимости береговой линии и следовал курсом к восточной оконечности острова Ява.

Жаркие солнечные лучи разогрели смолу в пазах настила и наполнили воздух терпким запахом, смешанным с запахом морской соли.

В тени грота стояли два человека, оба молодые и высокие. На них были шелковые белые рубахи с распахнутым воротом. Один худощавый, с ясным блеском в серых глазах – Семен Воронцов. Другой – капитан брига Робер Сюркуф, человек плотного телосложения с круглым веснушчатым лицом, слегка приплюснутым носом и тонкими губами. Он любил улыбаться, и улыбка у него была обаятельной.

Молодые люди смотрели по ходу корабля. Там, над бушпритом, в мареве перегретого воздуха дрожало едва различимое очертание мыса. За ним была цель плавания – небольшая французская колония Люзи.

Капитан вспомнил сегодняшнее утро. Казалось, ничто не предвещало неожиданностей. Розовые лучи восходящего светила заливали округу, окрашивали в теплые тона небольшой бриг, стоящий в уютной бухте. Сюркуф и хозяин дома Андрю ван Хорн в предвкушении завтрака сидели на веранде и просматривали свежие газеты месячной давности.

Андрю раскрыл очередную газету и, пробежав взглядом заголовки, выразительно посмотрел на сидевшего напротив Сюркуфа:

– Послушайте, капитан, как вам эта новость? Наполеон провозглашен консулом!

– Я прочел, – спокойно отозвался Робер и добавил: – Не удивлюсь, если завтра узнаем о его коронации.

– Вы серьезно?

– Более чем. Бонапарт не из тех людей, кто останавливается на полпути.

– Вы с ним знакомы?

– Встречался, – неопределенно ответил Робер.

– Не хотите ли сказать, что вы его почитатель?

– Отнюдь, – улыбнулся Сюркуф, – хотя и признаю его гениальность. В некотором роде мы, можно сказать, похожи – образом мышления, действиями. Я его хорошо понимаю. Мне доставляют радость его правильные решения. Я служу своей родине, он тоже, но, – Сюркуф помрачнел, – я всегда считал и буду считать, что главнейшая задача Франции – противостоять Англии. Это наш единственный реальный враг, и одолеть его мы сможем только победой на море. Сильный флот – сильная Франция!

– Тогда почему вы здесь?! – воскликнул Андрю. – Почему вы с вашими способностями захватываете мирные купеческие суда? Ваше место рядом с Бонапартом!

Робер грустно усмехнулся:

– Ошибаетесь, дорогой Андрю, мое место здесь. Консул отверг меня, посчитав мои устремления пустыми мечтаниями. Поэтому я и отправился туда, где в моем таланте чувствуется острая нужда. Служить Франции – значит служить ее народу, а где – не имеет никакого значения.

Сюркуф замолчал, молчал также и хозяин дома. Робер, облокотившись о балюстраду, смотрел на бухту. На замершем у причала бриге отбили склянки, матросы потянулись на бак завтракать.

Капитан повернулся к хозяину дома:

– По вашему мнению, мои действия похожи на пиратство?

– Я, – подал голос в свое оправдание Андрю, но был остановлен Робером:

– Не оправдывайтесь. Лучше скажите, знаете ли вы больших пиратов, чем англичане? Касаться их порядочности мы не будем. Взять хотя бы для примера Шутера. Отъявленный подонок! А сколько еще подобных ему каперов на службе у Англии! Что прикажете мне делать? Кто позаботится о сотнях колонистов, моих соотечественниках, разбросанных по всей Вест-Индии? Франции до них дела нет. Парижу глубоко наплевать на их мольбы о помощи! Что будет с ними, если Робер Сюркуф не станет им помогать?