Недолго думая, я свернула в один из узких темных коридоров, и почти сразу же нашла заветную золотистую табличку с изображением человечка в платье.

К моей бесконечной радости, внутри было пусто. Кажется, на улице действительно разыгралось что-то по-настоящему грандиозное, раз в женском туалете, как это положено в клубах, нет целой толпы девиц, поправляющих макияж или треплющихся по телефону.

Проведя в уборной добрых десять минут, за которые у меня было несколько неудачных порывов проблеваться, я, наконец, вышла.

В зале по-прежнему никого не было. Почувствовав легкий озноб, я поняла, что оставила свою замшевую куртку за столиком.

Найдя ее на спинке одного из диванчиков, я быстро двинулась к выходу, ощущая неприятное покалывание в лодыжках.

Когда я уже почти добрела до коридора, ведущего на улицу, меня вдруг совершенно неожиданно окликнул до боли знакомый голос:

− Амелия, подожди!

Я обернулась.

Эдуард неуклюже сползал с высокого железного стула, стоящего перед барной стойкой.

Еще мгновение, и он, зацепившись лакированным ботинком за перекладину, свалился бы навзничь, но я успела подбежать к нему вовремя, и удержать от неминуемого падения.

«Надо же… − пронеслось у меня в голове, − И как это я только не заметила, что он все еще здесь».

Эдуард крепко схватился за мои плечи, и еле шевеля языком, пробормотал:

− Ам, слушай, я… Я − самая настоящая свинья! Давай поговорим! Мне нужно СРОЧНО с тобой поговорить! Знаешь, сегодня…

− Эдуард, сейчас не время… − протянула я, и, приложив неимоверное усилие, поставила его на ноги.

Эдуард тяжело опрокинулся на мраморную столешницу. Два стеклянных стакана с недопитым виски слетели на пол, и со звонким треском разлетелись на сотни мелких кусочков:

− Амелия… − невнятно пробубнил он, − Прости меня! Я − идиот! Кретин с куриными мозгами, вечно идущий на поводу у своей матери…

Я, усмехнувшись, выставила ладонь вперед:

− Ты пьян! Я вызову тебе такси.

Вытащив из сумочки «айфон», я попыталась открыть список контактов, чтобы найти нужный номер.

Эдуард дернулся в мою сторону, и одним резким ударом выбил из моих рук телефон:

− Ты что, и вправду ничего не понимаешь, или только прикидываешься?! − его широкие влажные ладони с силой сжали мне запястья.

− Мне больно! − зашипела я, безуспешно пытаясь вырваться из его медвежьей хватки.

Эдуард, пропустив мой возглас мимо ушей, продолжил:

− Неужели ты не видишь, что мне плохо?! − его голос становился яростнее с каждой секундой, − Неужели не понимаешь, что я до сих пор люблю тебя? Что меня воротит от одной лишь мысли о предстоящей свадьбе с этой избалованной французской потаскухой!!!

Резко выкрутив запястья, я все же смогла вырваться.

Как только моя правая рука оказалась свободной, я со всей силы залепила Эдуарду пощечину.

Он схватился за пылающую щеку, и удивленно уставился на меня.

− Значит, тебе «ПЛОХО»?! − завопила я, вытирая рукой покатившиеся из глаз слезы, − «Воротит от этой избалованной французской потаскухи»?!

Я выдержала паузу, а затем выпалила:

− А ты не задавался вопросом, каково было мне, когда мой жених сообщил, что собирается жениться на другой, а?! Каково это, когда все вокруг шепчутся у тебя за спиной, и считают сумасшедшей!

− Ты… − протянул Эдуард, немного прочухавшись после моей оплеухи, − Ты не можешь так со мной поступить!

Я посмотрела в его затуманенные алкоголем глаза, и, так ничего и не ответив, направилась к выходу.

− Амелия! − взревел он и резко сорвался с места.

Его ладонь плотным кольцом зажалась на моем локте, а затем, с силой развернула и потащила за собой.

− Эдуард, прекрати! − завопила я, и оглянулась вокруг в поисках помощи, − Отпусти…