− Господи, как же приятно промочить горло! − протянула я, с удовольствием втягивая в себя газировку через тонкую полосатую трубочку. − В зале так душно!

Подруга утвердительно кивнула, и поправила свою густую черную шевелюру:

− Знаешь Ам, мне так до конца и не верится, что ты сейчас здесь, с нами! Совсем, как раньше… Я так переживала за тебя все это время.

Я благодарно улыбнулась, и накрыла лежащую на столешнице холодную ладонь подруги своей:

− Я знаю Кей. Спасибо тебе за поддержку. Спасибо всем вам… Мне и самой не верится, что я, кажется, все же смогла пережить разрыв с… − как же тяжело было произносить ЕГО имя вслух, −…Эдуардом.

Кейша поправила толстый серебряный браслет, украшенный бирюзой и аккуратно примостившийся на ее хрупком запястье. В голубых глазах подруги читалось сочувствие:

− Станет ли тебе легче, если я в сотый раз скажу, как мне жаль? Эдуард поступил с тобой, как самый настоящий подонок!

Я сделала еще пару глотков светло-салатовой, искрящейся от пузырьков жидкости и тяжело вздохнула.

− Променять любимую девушку на безмозглый мешок с деньгами… Это так низко!

Подруга неодобрительно помотала головой, и, допив напиток до конца, громко стукнула толстым дном стакана по мраморной столешнице.

− Не беспокойся Кей… − отозвалась я. − Теперь я в полном порядке. До сих пор не понимаю, как можно было быть такой глупой и слепой. Ведь все было ясно с самого начала. Я прекрасно понимала, что его мать не позволит нашим отношениям вылиться в совместное будущее.

Я немного помолчала, а затем добавила:

− Как бы я хотела повернуть время вспять…

Скрытые под черной водолазкой неровные шрамы терлись о ткань, назойливо напоминая о своем «присутствии» на моих запястьях.

− Все будет хорошо, Амели… − прошептала Кейша, прижимая меня к себе. − Ты помнишь, как в одиннадцать мы поклялись друг другу в вечной дружбе?

Я горько усмехнулась, пытаясь заглушить подошедшие к горлу слезы. Перед мысленным взором пронеслось жаркое лето две тысячи пятого. Тогда мы с ребятами сидели в сооруженном в саду у Лизы шалаше (мы постоянно торчали там чуть ли не с самого рождения), и клялись друг другу в том, что останемся лучшими друзьями несмотря ни на что. Ксандр тогда стащил у отца его швейцарский нож, и мы, совсем как в кино, скрепили свое обещание кровью, ни на секунду не задумываясь о том, что можно подцепить заражение крови.

Воспоминание было таким четким и ярким, что на секунду мне показалось, что я снова ощущаю запах свежескошенной травы и костра, что стоит только открыть глаза, и в шалаш резво войдет дедушка, чтобы угостить нас своим фирменным морсом с корицей…

− Ты помнишь моего дедушку? − вдруг спросила я.

Кейша отстранилась, и пристально посмотрела на меня. В ее глазах читались тревога и удивление:

− Да, конечно. Я отлично помню Георгия Сергеевича! Он ведь часто играл с нами, придумывал разные головоломки, читал книжки. А помнишь ту забавную игру с монеткой, которую он нам показывал?

Я улыбнулась, и кивнула:

− Да, конечно. Он всегда угадывал, какая именно сторона выпадет в итоге!

Мы с Кейшей весело рассмеялись, вспомнив, как мой дедушка подбрасывал в воздух старинную серебряную монету, а когда та делала несколько переворотов, ловко ловил ее. После этого он раскручивал маленький металлический кружочек пальцами и объявлял всем предполагаемый результат. Обычно, когда монета переставала вращаться, выпадала именно та сторона, которую называл дедуля.

− Мне его не хватает… − с ностальгией протянула я.

− Я знаю дорогая… − Кейша убрала с моего лица выбившуюся прядь, а затем добавила, − Давай не будем вспоминать о прошлом. Тебе сейчас и так тяжело. Лучше расскажи, что там у тебя с этим новеньким? Анджей, верно?