– Постойте, князь! – мой рука взмыла вверх, останавливая словесный поток неаполитанца. – Караваны и так идут к вам. Пусть с задержкой, но все-таки проходят.

– Но этого мало, нам нужно больше.

– Увы, но большего сделать мы не можем, хотя бы до тех пор, пока не закончится война со Швецией.

– Хорошо, – тяжело вздохнул посол, первый пункт в списке договоренностей он мысленно вычеркнул. – Также мой государь интересуется, сможете ли вы выделить для борьбы с захватчиками еще два полка тех воинов, что сейчас яростно сражаются на землях Португалии… И если это возможно, то во сколько обойдется подобная помощь?

– Россия не торгует своими подданными, сеньор! – в моем голосе прорезался скрежет металла. – Я попрошу вас запомнить это. Что же до помощи, то она возможна. Тем более у нас на юге открываются чудесные перспективы. К середине лета два полка будут там, где вы укажете. И как в случае с первым обеспечение их всем необходимым ложится на ваши плечи, сеньор. Не именно ваши посольские, а я имею в виду Испании в целом.

– Я рад, что ваше величество не отказывает в помощи в столь сложное для нас время. И все же, как мой король мог бы отблагодарить Россию?

– Давайте отложим этот вопрос на пару недель…

Дальнейшие вопросы, решаемые с послом, оказались прозаичными, в основном они касались торговли и политической поддержки друг друга. И сказать по правде, от последнего пункта выигрывала в первую очередь Россия, а не Испания. Пусть королевство сейчас в упадке и стоит на грани, но его историческая ценность в Европе неоспорима, а значит и слово, сказанное от лица испанского короля, весит больше, чем тех же немецких князей, даже всех вместе взятых.

Перед уходом Челламаре затронул исторический вопрос налаживания контактов между Испанией и Россией. Признаюсь честно, того, что он мне сказал, я не знал. Оказывается, первые попытки дипломатических контактов между нашими государствами были еще в шестнадцатом веке, при княжении князя Василия Третьего, в то время Испания была частью Священной Римской империи. Вот и получается, что даже почти полвека назад посетивший королевство боярин Петр Иванович Потемкин не был «первопроходцем» на землях кабальеро.

После окончания переговоров, начавшихся столь необычно, я не сразу ушел из Малого зала. В голове крутилась какая-то мысль, но четко сформироваться и предстать ярким ёмким образом она пока не могла, я знал, что это нечто важное, не стоит ею пренебрегать, обрубая в момент зарождения. И когда мысль готова была окончательно сформироваться, в дверь тихо, но настойчиво постучал обер-камергер. Неведомая идея, словно прекрасная бабочка, упорхнула в неведомые дали.

– Прибыл гонец от генерал-поручика Алларта, – негромко сказал Никифор, внимательно глядя на мою реакцию.

– Зови в кабинет, – махнул ему рукой.

Не теряя понапрасну времени, я быстро прошел по коридору на рабочее место, лейб-гвардейцы, стоящие возле дверей, словно каменные статуи, проводили меня взглядом. Неплохо их вымуштровал капитан Нарушкин, считай две сотни молодцов в охране, можно ему и майора присвоить, вот только не за что звание дать, а попусту раздавать чины нельзя, всё должно быть по чести.

Переступив порог, я увидел пару портретов, висящих над креслом. Их я выбирал лично, после чего приказал повесить над собой. Иван Грозный и Петр Великий угрюмо взирали сверху, будто каждый раз спрашивали: «Достоин ли?» Сначала было немного неприятно, будто между лопатками постоянно водят тонким стилом, грозя в любой момент пронзить незащищенную спину, но потом привык, и цари на портретах, будто уловив перемену, стали моими безмолвными помощниками. Ни один человек, сидящий здесь, не мог не чувствовать пристального внимания усопших государей. Стоило очередному гостю сесть в удобное мягкое кресло, лицом ко мне, как тут же начинался медленный психологический прессинг. Вести разговор в подобной обстановке удобнее, ведь человеку сложнее прятать настоящие мысли в то время, когда на него постоянно давят и давят сильно, грубо, нахально… безотказно.