Ночь прошла незаметно, даже снов не было, что неудивительно. Ведь я их крайне редко вижу, а если и вижу, то почти сразу забываю. Почему так? Не знаю. Лежа в постели, поневоле задумываешься о таких простых и понятных вещах, как покой и сибаритство. Жаль только для умного человека, а тем более государя это только слова, потому что стоит царю забыть о том, кто он на самом деле, и дела в стране резко ухудшаются, появляются шайки разбойников, чиновники воруют в разы больше, а советники готовы разодрать Отечество на мелкие кусочки.

– Ваше величество, изволите приказать подать завтрак? – Никифор, как всегда, появился неслышно, где-то за его спиной стояла пара слуг с подносами в руках, молчаливо ожидая знака обер-камергера.

– Неси, а после прикажи готовить лошадей, через час мы должны выступить.

Быть царем хорошо, особенно когда отдаешь указания, почти никто не перечит, разве что дорогой и близкий человек, но и тогда все равно чаще бывает, по-моему. Никифор махнул рукой, и слуги внесли в комнату пару подносов, поставили на стол и быстро удалились, сам обер-камергер остался стоять возле кровати. Он давным-давно перестал помогать мне одеваться, зная, что мой гардероб удовлетворяет исключительно двум требованиям: простоте и надежности. С минимумом изысков.

В общем-то, я ходил почти в такой же форме, что и витязи, отличие было в камзоле да епанче, частенько надеваемой сверху. Удивительно, но боярские шубы у меня не прижились, зато у родовитой знати, помнящей допетровские времена, старина потихоньку возвращалась, но это возвращение было неспешным и видоизмененным. Бояре брали от новшеств понравившиеся идеи, переосмысливали их и подстраивали под свои нужды. Русский пытливый ум всегда поражал иностранцев, приобщившихся к славянской культуре, столь грубо и безжалостно чуть было не уничтоженной Петром.

Вечером наша кавалькада была в Коломне, в двухэтажном тереме недавно избранного градоначальника – Дорохова Петра Васильевича, дворянина во втором поколении. Как в большинстве городов России, в этом городе главу выбирал магистрат из числа собратьев по «избранности». А чтобы выборы не затягивались, ввели правило: выборные не имели права выходить из зала до тех пор, пока не изберут градоначальника, а также они не имели права получать пищу и хмельные напитки, только травяной сбор в течение всего времени голосования, да чай по желанию. Не подумали только об одном – о естественных нуждах организма, из-за чего в первый раз случился конфуз. Ведь безопасники всегда старались выполнить царский указ как можно тщательней, не отступая от буквы указа. Вот и получилось, что первым выборным пришлось ходить в принесенную кадушку, прямо в зале, и только потом, узнав об инциденте, государь дополнил указ, ведь обнародованный документ не может быть изменен. Царь непогрешим и всегда действует правильно – это аксиома, как и то, что государь не имеет права на слабость в принятии судьбоносных решений.

Оставаться в городе мне было незачем, разве что посмотреть на игольную мануфактуру, но, подумав, решил не задерживаться еще на день, а поспешить домой. К жене и сыну, так и не увиденному мной за год. Срамота! Так ждать сына, наследника, и вот приходится воевать вместо того, чтобы нянчиться с ним и смотреть, как он делает первые шаги. Но ведь все, что мы делаем, мы делаем для детей.

Несмотря на то, что в Коломне я не задержался, посмотреть расходный журнал все-таки сумел. К моему удивлению, чинуши почти перестали разворовывать казну, разве что кое-какие моменты вызывали сомнения в записях: как, например, цена закупки хлебных складов была явно завышена, ненамного, но все же, да и выплаты за прокладку дорог чернорабочим были не в пример выше, чем на остальных участках. Если бы дело было чисто коммерческим и им занималась какая-нибудь кумпания, то я был бы только рад за рабочих, но ведь деньги-то уходили из казны. И я сильно сомневаюсь, что работягам платят хотя бы половину того, сколько написано в журнале. Придется устраивать очередную показательную «порку» чинуш.