Однако барону очень нерегулярно платили деньги, задолжав в результате за несколько лет кругленькую сумму в пятьдесят тысяч экю. Долг рос, отдавать его, несмотря на постоянные напоминания, никто не собирался. Ностиц в конце концов резонно решил позаботиться о собственной персоне сам. Захватив Эльбинг, он обложил его от имени Москвы контрибуцией в двести пятьдесят тысяч польских злотых (что примерно соответствовало недоплаченной ему сумме) и, забрав их себе, со спокойной душой бежал с русской службы.

Естественно, вся эта не слишком приятная история попала в газеты, создав значительные проблемы при новых наймах офицеров за границей. Они ехали воевать отнюдь не из любви к далекой и мало кому известной державе. Вояки свои умения и профессиональные навыки продавали за деньги и не считали нормальным, когда их кидали. Для них уехать не получив обещанного было совершенно нормально. Совсем иначе к подобным действиям относились российские власти. Отбытие без разрешения, хоть три раза наниматель не выполнял договор, приравнивалось к дезертирству и соответственно наказывалось.

– Военная коллегия жаловалась на Статс-контору. Кабинет распорядился деньги выплатить, но их не оказалось. После новой жалобы военных министры уже «наижесточайше» повторили прежнее указание, но получили ответ, что сами же члены Кабинета велели содержать эти части за счет «таможенных доходов», а также поступлений с Украины, Коллегии экономии и других «остаточных» статей, но теперь «вышеписанных доходов деньги в Статс-контору не приходят». Якобы по прежним указам доходы от продажи казенных железа и меди остаются в Коммерц-коллегии, от торговли ревенем – у Медицинской канцелярии. К тому же командующие армиями Миних и Ласси постоянно требуют денег, и все свободные средства уходят на «турецкий фронт».

– Откуда столь значительная осведомленность?

– «Ведомости» сообщили, – объяснил он, видя мое недоумение. – Пока нашли в других ведомствах всего тридцать пять тысяч рублей.

Шах и мат тебе, бывший главный редактор! Похоже, и без чуткого руководства журналисты идут по проторенной тропе уверенной поступью. Очередной скандальчик, и как минимум теперь, с появлением в открытой печати, изыщут обязательно способ найти недостающие суммы. Хотел значительной роли газетного слова для страны – вот и получил. Указали на больное место и заставили искать выход. Браво, парни, сидел бы в Петербурге, выписал бы премию.

– Угощайтесь, – делает Зотов широкий жест в сторону подогретого на примусе котелка.

– Благодарю, – соглашаюсь вежливо, извлекая свою привычную ложку, оставшуюся с родной деревни. Дома, бывало, и серебряную употреблял, в дороге никого не удивляет деревянная. Каждый пользуется своей. Не иметь личной последнее дело.

Как обычно, щи да каша – пища наша. Если ту пшенку еще и с салом, да свежими овощами, вполне прилично получается. Мясо в солдатской пище попадается крайне редко. Зато без хлеба ржаного или сухаря солдаты питания не представляют.

Отужинав и вежливо поблагодарив, рассказал пару историй из быта осаждающей армии. Выслушал про тяжесть обозного быта ответно и отбыл к своему личному казачьему конвою. Там я не обязан раскланиваться и могу вволю предаваться чтению писем. Еще и царевны осталось незаконченным. Открыл, нашел место, на котором прервался. Там, оказывается, содержался целый любопытный список достижений и происшествий в стране. Приближенные к трону, даже если не влияют на политику, в курсе множества интересных событий.

К примеру, Ягужинский откровенно плох. В придворной братии ожидаются перестановки. А это всегда повод для обострения интриг. Чей человек получит назначение на должность кабинет-министра? Это важно. В отсутствие императрицы указы Кабинета министров обретают силу законов.