Я улыбнулся.

– Я цитирую тебя. Тебя бы вот в центр мотивации!

Мы помолчали. Образы на небе уже сменились, белесые картины двигались, обретая формы и распадаясь, не задерживаясь, дышали сами по себе. Вдали шумели перекаты прибоя.

– Спорить готова, – нарушила тишину София, – ты совершенно умозрительно согласился с этими гуру-мотиваторами, лишь бы уже выпустили.

– Именно так.

Она звонко рассмеялась.

Мы еще молча поиграли образами в небе, а потом я уснул.

Письмо 3

Я никому раньше не рассказывал о своих снах и о Софии, человеке, который появился в моей жизни уже через неделю после нашего расставания. Тебе расскажу, я приложу к своим записям страницы из дневника сновидений, не все, но наиболее важные для этой истории. Дневник в дневнике.

Да. Вероятно, написание личной истории невозможно без касания таких тем, которые обычно не обсуждаешь.

Теперь я задумываюсь: ты сказала, я должен писать о себе, что таким образом я, может, смогу увидеть и понять, ускользнувшую от меня причину – виновницу – моих неурядиц. Ну хорошо, хотя, как по мне, я как будто бы и без того все знаю.

Так что же я пишу? И кому? Получается – не письма. И не тебе, Диана. Это рассказ самому себе.

В таком случае довольно с настоящим. Прошлое – вот картина, на которой что-то видно.

Сейчас я смотрел, как лунный свет проникает в палату. Как окно растекается на полу белым пятном. По какой причине именно ночью воспоминания оживают куда охотнее, чем днем? То ли потому, что они поблекли, выглядят так, как будто сняты еще до изобретения цветной пленки и соответствуют такому же черно-белому миру. То ли наоборот – в ночи, когда все замирает, они возвращают краски жизни. В детстве вместо воспоминаний были мечты, а они всегда цветные и яркие, следовательно, предположу второй вариант.

Проще говоря – мне не уснуть.

Я включил лампу над кроватью. Взял тетрадь, взял ручку. Покусал колпачок, слушая шаги медсестры, прошедшей мимо моей двери.

И! Надо как-то обратиться.

Что ж, приветствую, дорогой Я!

Запись 1

Мы лежали голые, обнявшись, на огромной кровати в съемной квартире Дианы. Одеяло было сброшено. Мы остывали – минуту назад нам было жарко.

Я лежал и думал о челюсти. У Дианы немножко широкая челюсть. Раньше я этого не замечал.

– Как так вышло? – услышал я.

– Определенно не по любви.

– Да?

– Конечно. Прошло много лет, и мне не нравится твоя челюсть.

– А что не так с моей челюстью?

– Она широкая.

– То есть четыре года, что мы были вместе, моя челюсть тебя устраивала, а теперь она широкая?

– Вот видишь, когда я тебя любил, я не замечал этого досадного недостатка.

– Ну ладно.

Она прижалась ко мне чуть сильнее.

– В следующий раз у меня, – сказал я.

Диана подняла голову, посмотрела на меня.

– А с чего ты взял, что следующий раз будет? – прищурившись, спросила она.

– А с чего ему не быть?

– Почему у тебя?

– Ты живешь здесь с будущим мужем. Мне как-то не шибко комфортно.

– Ладно. Разберемся.

Диана опустила голову.

– Верни одеяло, – попросила она.

Я поцеловал ее и предложил:

– Может, без одеяла?

Тем временем стрелки часов, на которые мы не смотрели, продолжали двигаться. Раздался телефонный звонок.

Мы не обратили на это никакого внимания, но звонок был настойчивый. И ему все-таки удалось докричаться. Диана мягко меня оттолкнула, вздохнув с досадой, и дотянулась взяла телефон со столика.

– Да. Готова? А что время? Ах да! Да, почти готова. Ты уже здесь что ли?

Она испуганно на меня посмотрела.

– Подходишь?

Диана закрутила в воздухе рукой, мол, одевайся, шухер!

Я свалился с кровати и принялся метаться по стулу рядом в поисках одежды. Не то чтобы меня пугала возможная перспектива неудачной встречи, но момент секретности возымел эффект и диктовал поведение.