Пока молодые люди наперебой нахваливали своё хобби, Алиса гадала, как перевести разговор на интересующую её тему? А именно – куда исчезли эти двое вместе с загадочным бароном? Размышления прервала мелодичная трель в сумочке. Так, кто там… Глеб? Ему-то что надо? Алиса, извинившись перед собеседниками, отошла в сторону:

– Слушаю.

– Привет, дорогая, – как ни в чём ни бывало, сказал Глеб, – Я стою у под дверью с цветами, а тебя нет!

– Я на загородном выезде. Заказ от киностудии, снимаю исторических реконструкторов. Это в Подмосковье, так что извини, буду не скоро.

– Когда? Я подъеду.

– Не стоит, Глеб, я буду уставшая: в душ и спать.

– А завтра?

Алиса заколебалась. Она ещё не разобралась своих чувствах к Глебу. А, если уж быть совсем честной, просто не думала о нём: новое расследование занимало все мысли начинающей журналистки.

– Глеб, у меня сейчас очень много работы, понимаешь? Давай созвонимся в воскресенье, ок?

– Алиса, ты же знаешь, что по воскресеньям я бываю у родителей, – укоризненно сказал Глеб.

В груди Алисы поднялось раздражение:

– Как хочешь. Значит, не будем созваниваться вовсе. – резко бросила она, и тут же пожалела о сказанном.

– Я позвоню в субботу в шестнадцать ноль-ноль, – невозмутимо ответил Глеб и дал отбой.

– Алиса, а у вас есть планы на сегодняшний вечер? Поинтересовался Шурик, явно слышавший телефонный разговор.

– Собираюсь поехать в Москву.

– А потом?

А что, можно бы и сходить с этим Шуриком в какую-нибудь кафешку – заодно и порасспросить его об исчезнувших. Совместить, так сказать, приятное с полезным.

– А потом… пока особых планов нет. Кажется.

– А давайте вместе сходим куда-нибудь? Вот я сегодня вечером совершенно свободен, в отличие от иных товарищей, обремененных женами и младенцами.

И Шурик победно покосился на Тимура.

– Что ж… – Алиса сделала вид, что задумалась. – Почему бы и нет? Уговорили.

А про себя злорадно подумала: «Вот так тебе и надо, Глеб – и не воображай, что я буду с готовностью подстраиваться под твой, расписанный на неделю вперед режим!»

Июль 2015-го года

Нет ничего лучше послеобеденной беседы.

– Где будем ужинать?

В гусарском мундире Шурик смотрелся гораздо круче, чем в джинсах и рубашке. Импозантнее, что ли, мужественнее?

– Давай так: я не люблю ни пафосные кабаки, ни дешёвые гастритники, но есть, тем не менее, хочу очень.

«А вот Глеб очень любит пафосные рестораны, – подумалось вдруг Алисе, – и не потому что там какая-то особенная кухня, а потому что «статусные».

– Я знаю неподалёку одно прикольное местечко, – задумчиво протянул Шурик, – но там своеобразная музыка.

– Своеобразная – это как? Надеюсь, не авторская песня? Или шансон? Бр-р-р..

– Ещё хуже, – почему-то рассмеялся Шурик, – рискнешь?

– Учти, если мне не понравится – встану и уйду, и неловко мне не будет.

– Да не вопрос!

– Тогда договорились. Веди!

Кафе «Керубино»… Тут что, поклонники Бомарше собираются?

Интерьер, и правда, своеобразен: эдакое смешение эстетики комедии дель-Арто и стимпанка. Публика достаточно пёстрая. Масса небольших зальчиков, лесенок, переходов, в нишах которых пристроены столики на двоих. В одном из зальчиков – действующая выставка какого-то фотографа.

– Ого, вот это я понимаю, постмодернизм! – воскликнула Алиса, указывая на экспозицию.

– А у тебя выставки бывают? – поинтересовался Шурик, учтиво отодвигая стул.

– Пока училась, несколько раз были, а сейчас некогда этим заниматься. К тому же, далеко не всегда работа фотографа – творчество.

– Как сегодня, например?

– Сегодня? Ну, может быть пара фотографий чего-нибудь да стоят, – я имею в виду не вас, а композицию и прочую специфику. Как фотки для кастинга нормально, как самостоятельные произведения фотохудожника – скорее нет, чем да. Сегодня у меня «день ремесленника», а не «день художника».