Ну, а кто с зарёю вместе в море выйдет

Должен постараться не свернуть.

Тишина сурова. Всё вокруг знакомо.

Якорь лишь предательски скрипел.

Вот бы часом раньше не проснулись дома,

И до сердца крик не долетел.

Уходила шхуна на восходе солнца

Вот уже пятнадцать лет подряд.

Может быть, удача нынче улыбнётся,

Но об этом вслух не говорят.

Много капитанов старая «Надежда»

Поменяла за недолгий век.

Сколько их осталось на песках прибрежных

Крестовидных путеводных вех.

Отнимали звёзды у семей кормильцев —

И мужей, и любящих отцов,

Но опять спешила, даже не простившись,

Новая команда храбрецов.

Это было как-то очень рано утром.

Страшный крик из окон вылетал,

И десятки женщин – сонных, необутых —

Дом забыв, бежало на причал.

И рыдали жёны, и кричали дети.

Кто-то прыгал в шлюпки, кто-то вплавь.

Но «Надежде» в спину дул попутный ветер.

Время не теряй и свечи ставь.

И свечей в соборах сотни загоралось,

И мадонны плакали навзрыд,

И не расходились толпы у причала,

Слушая, о чём волна шумит.

Прижимали крепко матери детишек,

Подсчитавши, через сколько лет

Сыновья заменят моряков погибших

И уйдут, когда придёт рассвет.

Это было как-то очень рано утром.

Шхуна шла в тумане напролом.

И на шхуне знали, будет очень трудно,

И молчали каждый о своём.

Но не знали люди, восхваляя чёрта,

Что не ждёт их счастье впереди —

Ведь для них всё счастье за знакомым бортом,

Счастье в бесконечном их пути.

20.10.78.

ПРОМЕТЕЙ

Этот голос не мой, что летит из груди.

Он сейчас захлебнётся от ветра.

Этот голос чужой. Он кричит: «Подожди!»

Но обратной дороги мне нету.

Там глотает огонь молодые стволы,

И побеги на ветках дымятся,

И как будто бы стонут они: «Помоги!»

Но, увы, не могу я остаться.

Нет, не трус я, огонь не пугает меня.

Впереди может быть ещё хуже.

Может быть, своего загоню я коня,

Хоть он дорог мне, предан и нужен.

Мы не знаем, что ждёт нас. Мне верит мой конь.

Мы спешим на свидание с адом.

И за мною, как плащ кардинальский огонь,

Только голос хрипит мне: «Не надо…»

Он летит из груди, молит он: «Подожди!» —

Лепетаньем ушной перепонки.

Но скачу я на узенький мост впереди

И плюю на проклятья вдогонку.

Может всё оборваться на этом мосту

Без фанфар и тяжёлых надгробий…

Я не помню себя. Пересохло во рту,

Конь забылся в предсмертном галопе.

Старый мост, он скрипит, я топчу эту твердь,

Волоча факел свой по перилам.

Да! Я взял на себя и ещё одну смерть,

Не прося о прощенье постылом.

Не доставлю я радость такую векам!

Вот и внутренний голос сорвался.

Он плюёт на меня, посылает к чертям.

Ну, спасибо! Я дальше помчался.

Ведь погибнет без ветра священный огонь.

Приносящий забвение встречным.

Я не встану, пока не подохнет мой конь,

И не стану я факелом вечным.

Обмотавшись плащом, обогнавшим меня,

Я не сделаю лишних движений,

Монументом застыну над трупом коня

В честь того, кто бежал от сомнений.

31.12.78.

СОБАКИ

Оглянитесь вокруг и представьте:

Мрачный замок, двенадцатый век,

Длинный стол сплошь едою уставлен,

Блики факелов, чавканье, смех,

Смрад и копоть, упитые гости

И собаки покорно вокруг.

Им кидают объедки и кости

Эти сорок засаленных рук.

Эх, собаки, вернейшие твари.

Сколько чувства в собачьих глазах.

Но в ответ их ногами пинали.

Благодарность ждала их в плетях.

А на завтра хозяева вспомнят

И с утра, да пораньше, «Ату!»

Чтобы всё было чашею полной!

Чтобы не было пусто во рту.

Так вот было и часто, и долго…

И однажды собаки ушли,

По совсем незнакомым дорогам

В тишину потаённой глуши.

В замке снова тем временем пили

И заметили только с утра,

Что все псарни открыты, пустые.

Как же быть? На охоту пора!

Призадумалось рыцарство круто.

Ждать не ждали подобных потерь.

Но мир жив, пока злой он и глупый —