Только-только настроилась на писучий лад, как вот тебе пожалуйте – отрыв от производства!

Последовало короткое молчание, после чего трубка сдавленно прошептала:

– Мне необходимо с вами встретиться.

– Нет проблем – Лариса разом повеселела от того, что возникшая помеха легко устранима. – Приходите в редакцию, встретимся.

– Мне нужно не в редакции и как можно быстрее.

– Что за срочность? – опять недовольно-сухо спросила она.

– Это не по телефону.

Короткая пауза:

– Быть может, я к вам домой зайду? Прямо сейчас?

– Вообще-то у нас не принято проводить встречи на дому и даже беспокоить («беспокоить» было подчёркнуто интонацией) по домашним номерам – начала было Лебедева, но голос в трубке перебил:

– Я всё это знаю, Лариса Петровна. Поверьте, кабы не крайняя нужда, не стала бы обращаться – в извиняющихся интонациях сквозило уже отчаяние.

Лариса с сожалением глянула в сторону призывно светящегося монитора, немного подумала, и с внутренним вздохом сказала:

– Хорошо, приезжайте. Адрес знаете?

– Да, мне подсказали…

– Но имейте ввиду: у меня не выходной, а отписной (опять особая интонация) день, работы много, так что…

– Да, я понимаю, скоро буду…

Лариса едва успела сменить уютный тёплый халат на джинсы с водолазкой, как в дверь позвонили.

Под окнами, что ли, стояла? – раздражение нарастало.– Впрочем, чем быстрее, тем …

Распахнутая дверь явила на пороге полноватую ссутулившуюся фигуру дамы лет сильно за сорок:

– Это я вам звонила…

– Здравствуйте, я Лариса Лебедева. Вот вешалка, тапочки, и проходите за мной.

Женщина поворачивалась неуклюже, казалось, она занимает собой всё пространство прихожей, даже, пожалуй, всей квартиры.

Эк у неё проблем – непроизвольно отметила Лариса. Иметь дело с подобными людьми ей уже приходилось. Иной и низенький, и худенький, а начнёт о своём говорить, так займёт всё вокруг.

Пройдя в комнату, посетительница, как большая нахохлившаяся индюшка, примостилась на краешке дивана. Она всё подбирала и подтыкала под себя подол мешковатого платья, будто стараясь занять как можно меньше хозяйского места. Женщина вызывала двоякое чувство. С одной стороны, её отчего-то было жаль, с другой – жалкий вид раздражал. Лариса подумала, что надо бы напоить эту птицу чаем – той, верно, позавтракать вряд ли удалось, по газетчикам бегать не ближний свет. Вышла на кухню, не спрашивая согласия, заварила в чашке из ещё не остывшего чайника пакетик «липтона», положила на тарелочку остатки сыра с колбасой и молча поставила сервированный поднос перед гостьей. Та так же молча приняла угощение и на выдохе быстро выпила дымящийся чай, кивнув благодарно головой. На колбасу, видать, сил не осталось…

– Как ваше имя-отчество, и с чем вы ко мне пришли? – Лариса, всё ещё надеясь на возможность посвятить день работе, хотела придать разговору краткость и конкретность. Факты, факты и только факты. Сопли оставляйте за порогом редакции (в данном случае – за порогом её квартиры). Соплей и сахара мы и сами в любом количестве в материал намешаем. На это журналисты большие мастера, учить не надо.

Женщина будто встрепенулась, став ещё больше похожей на испуганное пернатое:

– Я – Елена Кротова, Елена Николаевна…

Кротова, Кротова… Кто у нас Кротов?.. Неужели тот, правая рука Мурина, богатенький буратино из новых? – прокручивала в памяти Лариса. – Или другая какая Кротова?

Будто прочитав Ларисины мысли, Елена Николаевна подтвердила:

– Да, мой муж Валерий Кротов. Был помощником у депутата Госдумы Мурина, теперь предприниматель. О нём вы, возможно, слышали.

«Возможно слышали»! Да кто в этом городе не слыхивад о Кроте, прорывшем свои ходы во всех коридорах власти, бизнеса и криминала! – мысленно всплеснула руками Лариса. Мурин хоть и давно слинял в Москву, а региона не отпустил. Оставил здесь на хозяйстве Крота. Тот и хозяйствует с редким усердием заправского «братка». Но чего понадобилось от корреспондента «Вечернего обозрения» его благоверной? Журналисты, вроде, с публикой такого сорта, как Валера Крот, по разным дорожкам ходят. Во всяком случае, пока.