Кирбист подходит ко мне со стопкой анкет, садится рядом. Так близко с мужчиной я находился в последний раз в военно-морском училище, стоя в шеренге и видя грудь четвёртого человека.

В голове проносится мысль, что сейчас я буду подписывать какие-то важные бумаги. Например, о капитуляции Северной Кореи. Да, я забыл указать, что парень был восточной наружности. Даже окрас восточный. Но не тот Восток, который обезжёнивал Сухов, а ещё дальше. Там, где кончается Родина и начинается куырдак.

Он мне сразу подозрительным показался, как и вся эта петрушка с благотворительной акцией.

Адепт механизации клоповников, всё ещё удерживая толстыми короткими пальцами стопку бумаг формата А4, спрашивает меня… Не, он не спрашивает даже – он декламирует. Так в начальных классах ученики, помогая себе подбородком, читают стихи про «хвать за вражеский венец»:

– Вам понравился наш пылесос?

– Да, – судорожно икаю ещё на слоге «-сос».

Мне безумно понравился пылесос, для меня это уже член семьи, такое впечатление, что этот пылесос тут был с самого начала, ещё до их прихода.

Но, если быть честным, пылесос – бомба. Комнатный «Харлей», кругом металл, насадки меняются и вставляются одним кликом. Но, что самое полезное, он тяжёлый! Мой пылесос, купленный в палатке «Всё для дома по 50 рублей», испуганно выглядывал из-под дивана, осознавая всю свою уёбищность. Когда мне доводилось наводить порядок с его помощью, он выёбывался как мог: болтался на проводе, перекручивая его, стучал по полу и частям мебели, запутывал проводом ножки стола – в общем, вёл себя как безобразная белка. Сучий пылесос, честно. Не то что этот, тяжёлый и похмельный.

В круговороте замысловатых отношений «человек – техника – человек» уже с трудом понимаешь, кто на кого оказывает большее влияние и кто кем управляет. Вселяя в нас священный трепет перед её капризами и выкрутасами, техника требует ответственности, внимания, преданности, а иногда и любви.

Электродрели, ростеры, шуруповёрты, СВЧ-печи, телевизоры, утюги, стиральные машины, кондиционеры и холодильники всего лишь призваны окутать наши лифтоносные жилища имени четвёртого сна Веры Павловны уютом и комфортом, погрузить нас в беспечно-сонное состояние защищённости от бытовых проблем, начиная от «когда же всё это закончится?» и заканчивая «неожиданно пришли гости!».

Они сталагмитами осваивают квадратные метры паркетов и ламинатов наших комнат, обживают сантиметры поверхностей столов и тумбочек, сверкая кристаллами колб, взбираются на полки, золотоносными жилами своих проводов обвивают стены, сталактитами свисают с потолка. Наши бетонные пещеры обрастают тем, что мы называем плодами цивилизации. Но они всего лишь наши избалованные мажордомы, вызывающие индифферентное позёвывание: не хочешь работать – забирай документы и убирайся из моего дома к ближайшему мусорному контейнеру. От них ни холодно ни жарко. Хотя у многих из них на ладонях печатных плат судьбой выгравировано призвание вносить в дом тепло или холод, свет или тьму. Они – безымянные работники службы нашего быта, обладающие максимум серийным номером или названием бренда. Да и кому придёт в голову давать имена инвентарным миксерам или соковыжималкам?

А у этого пылесоса было имя!

И тут парень обратился ко мне, чеканя в воздухе каждое своё заученное слово:

– Вот вы бы купили себе такой пылесос? – И, не дожидаясь ответа, придвинул ко мне лицо-луну: – В рассрочку!

– Да не нужен он мне! – Мой пластиковый выкидыш заулыбался под диваном. – Ну, что мне пылесосить? Диван не мой, ковры не мои, горизонт завален. У меня нет семьи, нет жены, даже детей нет и кошки. Генеральная уборка происходит так: закрыл глаза – чисто, открыл – сам виноват. Не нужен он мне.